Александр Афанасьев: Огонь с небес

Немного восстановив дыхание, Араб поднялся на ноги… и уловил краем глаза странную тень на земле всего в нескольких метрах от него. Среагировать он не успел – град пуль опрокинул его на землю…

Жутко болело все тело. Пистолетным пулям не взять бронежилет – но кажется, обе руки были прострелены. Он лежал на спине, как выброшенная прибоем на берег рыба… и чувствовал себя при этом не лучше…

– Вот теперь и поговорим…

Араб увидел темную фигуру на фоне серебристого света луны. Попытался пошевелить рукой – пуля ударила совсем рядом, осыпав его пылью.

– Не надо. Все равно не успеешь.

– Ты… тоже.

– Я уже успел.

– Мразь…

– Я – мразь? Это ты мразь, полковник. Вы двое – разрушили то, что создавалось годами, ублюдки сраные…

– Усташ… [59]

– Что ты сказал?! Что ты сказал, с…а?!

Новый выстрел – совсем рядом, снова поднявший пыль.

– Ты же… за деньги предал.

– За деньги? Да срать я хотел на деньги. Деньги – это инструмент.

– Для чего?

– Для революции, господин полковник казаков. Как бы вы не ненавидели это слово. Они для революции…

Капитан первого ранга Каляев совершил всего одну ошибку – если бы он ее не совершил, я был уверен в том, что он разобрался бы и со мной точно так же, как разобрался только что с Арабом. Кстати, нет, ошибки было две. Даже три. Первая – он подумал, что я мертв, не пустив мне пулю в голову – только тогда можно было быть уверенным в том, что я и в самом деле мертв. Вторая – подстрелив Араба и выбив у него из рук пистолет, он подумал, что тот безопасен, и решил с ним поговорить – как в дурном синематографе, злодей хочет объяснить хорошему парню, что заставило его стать злодеем. И третья – он, как и большинство стрелков, сосредоточился на цели, не видя ничего вокруг себя – и подпустил меня метров на двадцать.

То, что он говорил – я не вслушивался и слышать особо не хотел, меня это мало волновало. Мне просто надо было подобраться поближе – на верный выстрел.

Я поднял пистолет – и только тогда включил лазерный прицел. Зеленое пятнышко задрожало на щеке капитана.

– Эй, подонок! – крикнул я.

И выстрелил – дважды «дабл-тапом», так, как стреляют североамериканцы, прежде чем капитан первого ранга Каляев успел что-то предпринять. Этот ублюдок совершил целых три ошибки – я же не собирался совершать ни одной. И две пули сорок пятого калибра – вполне достаточное правосудие в данном случае.

Араб был ранен, и ранен довольно тяжело, – я насчитал целых три дыры, еще от нескольких пуль его спас бронежилет. Хорошо, что Каляев стрелял в него армейскими, пистолетными оболочечными пулями – иначе было бы куда хуже…

Использовав оба его пакета и один из своих, я перевязал Араба, как смог. Вколол промедол, на руке затянул еще и жгут. То ли от боли, то ли от промедола Араб пришел в себя.

– Мы…

– Победили, – сказал я. – Он мертв.

По моим прикидкам, до дороги было километров семь. Не факт, что у нас хватит сил пройти эти семь километров. Но и оставаться здесь – нельзя.

– Я… он подловил меня…

– Он мертв. Ты победил. Мы победили…

На востоке всходило солнце, красиво высвечивая ломаную линию гор. Вдалеке, на том месте, где была База, оперативный центр, в небо поднимался черный дым.

– Ни хрена мы не победили, – ответил Араб, – мы просто пока остались в живых…

Может, и так…

– Давай… вставай. Надо идти. К утру мы должны быть у дороги, иначе сдохнем…

Араб кашляюще рассмеялся.

– Может… не надо. Помнишь… нас ведь ищут. И эти – наверняка не последние.

– Пусть ищут. В их интересах забиться поглубже в норы – и молиться, чтобы я их не нашел…

Два израненных человека, поддерживая друг друга, заковыляли на восток.

В Санкт-Петербурге, городе, который я покинул два с лишним десятилетия назад и с тех пор не задерживался в нем больше чем на несколько суток, шел дождь. Лейб-гвардейцы, чтобы не намокнуть, надели поверх своей формы прозрачные полиэтиленовые дождевики и так стояли на своих постах, я видел это через окна. К окнам было лучше не подходить, там мог оказаться снайпер, заговор не был уничтожен до конца – но я так и торчал у окна. Торчал и все видел.

Если вас изволила навестить Особа Правящего Дома, тем более – Регент Престола, без пяти минут Императрица, учитывая акт о регентстве, – этикет предписывает привести себя в должный порядок и по крайней мере встречать Правящую Особу стоя. На мне был гражданский костюм вместо формы, выглядел я не лучшим образом и, хотя слышал приближающийся шум, так и остался сидеть у окна и смотреть на заливаемый дождем сад Зимнего.