Александр Афанасьев: Огонь с небес

Я писал письма Ксении, она их получала, но ничего не предпринимала, а тайно передавала Юлии. Та действовала скрытно и тихо, но иногда была нужна чисто физическая сила, и даже не физическая сила, а огневая мощь. Тогда информацию доводили до меня, и я зачищал концы, потому что в отличие от Юлии я умею то, что в высшем свете не умеет почти никто – убивать и оставаться при этом в живых. Я адмирал, никогда в жизни не командовавший ни одним кораблем, но нанесший при этом вреда врагу больше, чем любой корабль первого ранга, любой авианосец. На кого же рассчитывать, если не на меня?

И им плевать было на то, что происходит в Кабуле. Они подрубали корни заговора – методично, выверенно, один за одним. Где сами, где с моей помощью…

– Алим-бек.

Юлия хладнокровно кивнула.

– Мы благодарны тебе, что ты убил его и остановил его людей. Они были самой опасной частью заговора.

Самое главное – что неподконтрольной. Вообще-то я не убивал Алим-бека. Да только кому это интересно. Он мертв. Дело – сделано…

– А Сноудон? Давно его вели?

Она покачала головой.

– Нет. Почти сразу я сообщила тебе, действовать надо было быстро. Он был связан с 22САС, сохранил связи с полком. Нам совсем не нужен был здесь полк английских головорезов и уличные бои. И ты напрасно оставил его в живых.

Я криво усмехнулся.

– Честь.

– Дело твое. Но тебе с ним еще предстоит встретиться. В живых должен остаться кто-то один – и чести здесь не место.

Фас…

– Давай, догадаюсь. Вы посмотрели на Алим-бека и пришли к выводу, что через него действовать не стоит. Он не умный, но хитер, как зверь, и сразу заподозрит неладное, если кто-то из вас двоих решит проявить к нему интерес. Еще – люди с Востока умеют хранить тайны, и никогда не будут говорить о политике и о планах с женщиной, которая для него не более чем кусок мяса. А может, вы просто любили меня и хранили свою честь… и это не исключаю. Но у него было слабое звено, его супруга. А так как Ее Высочеству не по чину посещать фитнес, у нее свои тренажеры и свои тренеры – в фитнес записалась ты. И сразу нашла общий язык с Алишей…

Юлия изобразила на лице недовольную гримасу.

– Только не делай из меня хладнокровное, расчетливое чудовище. Ты думаешь, я притворялась тогда или она притворялась? Он и в самом деле бил и издевался над ней. И это надо было как-то остановить…

– И вы остановили. Проблема знаешь в чем? В том, что она пыталась поставить подслушивающее устройство. И попалась на этом. И Алим-бек ее пытал, а потом пытался убить. Она попалась. Потому что не такая умная и хитрая, как ты…

Она пожала плечами.

– Я не просила ее это делать. Она ведь жива…

– Да. Но если ты играешь с дьяволом – будь готов к отдаленным последствиям игры. И они скорее всего будут не такими, как ты себе их представляешь.

– Ошибаешься.

– Вот как?

Юлия встала. Подошла к окну. Было чем полюбоваться…

– Проблемы остались. Предпосылки остались. Думаешь те, кого вы помиловали – какими они вышли из всего этого? Я тебе скажу какими. Они утратили веру в божественную, как ты определяешь сущность власти. И стали такими же прожженными циниками, каких было полно в САСШ и сейчас их там полно. Вот чего вы добились.

– Не меряй мир своей меркой. Такие люди, как эти… они всегда с победителями. А мы не рассчитываем проигрывать…

И снова – та же самая улыбка, таящая множество смыслов.

– Ты с нами. А с такими, как ты, не проигрывают.

Да… вы достойны друг друга. Обе сделали себя сами. Обе смертельно опасны. И обе беспомощны… к сожалению .

– Никто не вступает в игру, рассчитывая проиграть. Но не забывай, что вероятность проиграть – пятьдесят процентов, и это всегда было, есть и будет, – я тоже встал. – Я окажу вам услугу. Последнюю. Исключительно потому, что вам она нужна, как никогда. Исключительно потому, что люблю свою страну. Я достаточно долго времени провел, цепляясь зубами за развалины Нью-Йорка, чтобы желать своей стране такой судьбы, к которой вы ее подтолкнули. Но я не с вами. Помни это, пожалуйста, когда опять захочется поиграть.

– О чем ты?

– О божественной сущности власти. Ее надо восстановить – во что бы то ни стало. И пока не стало поздно.

Я встал.

– Прощай.

Сегодня все было не так, как обычно. Далеко не все – так, как обычно. Даже – очень необычно. Настолько необычно, что никто даже не мог представить себе такого.

Прежде всего – в центре были посторонние. Двое. Один – на вид лет пятьдесят, явно аристократ, потомственный дворянин – человек, родившийся в столице Империи, сразу, с одного взгляда отличает потомственного дворянина от жалованного, личного. Второй – младше его, хромающий, опирающийся на палку, тоже из военных – но не дворянин. Простоватый, даже слишком… из казаков, наверное.