Михаил Ардышев - Живее всех живых (сборник)

В дальнем углу помещения лежал абориген с неестественно расставленными нижними конечностями. Над ним склонился другой. Рядом сидел третий, невысокого роста и хрупкого сложения. Но взгляд Тодда был устремлён на первого. Аборигены были живородящими! И это, без сомнения, была самка. И он, Тодд, только что стал свидетелем таинства!

…На родине – его родном Пирре – всё происходило не так. Тодд вспомнил свой пятый день рождения. Суровый и торжественный взгляд отца: «Наступил День выбора, сынок». Путь к Храму выбора, куда ручейками стекались парами такие же отцы-и-сыновья. Волнительная тишина. Мерцающая плёнка защитного поля в центре огромного зала, под которой дозревали тысячи яиц… Ломающаяся скорлупа и влажный затуманенный взгляд первой вылупившейся будущей хранительницы…

Тодд, не смея дышать, заворожено наблюдал, как второй абориген, держа одной рукой красный пищащий и копошащийся комок, отрезал ножом пуповину, ловко спеленал малыша белой тряпкой, которую ему подал третий, и протянул получившийся кулёк матери…

Топот сзади заставил Тодда обернуться. Один из нападавших появился в проёме двери и сходу открыл огонь, выпустив длинную очередь поперек всего зала. Принимавший роды абориген резко выгнулся и повалился вперёд на мать с ребёнком. Женщина вскрикнула и затихла.

Что-то случилось со временем. Третий оборонявшийся хрупкий абориген неестественно медленно снимал с плеча оружие. Его рот открылся и Тодд услышал низкий протяжный вой. Переведя взгляд влево, он заметил, что кулёк чуть заметно шевелится. Младенец жив! Тодд обернулся. Стрелявший так же медленно поворачивал ствол оружия на крик. Тодд понял, что оставшийся в живых абориген не успеет. И тогда только родившаяся жизнь погибнет!

Тодд не понял, что произошло дальше. Он начал действовать, не отдавая себе отчёта.

Трансформация заняла не больше доли секунды…

Санинструкторша осторожно приняла свёрток и скрылась с ним за пологом из масксетки, закрывающим вход в штабную землянку. Мальцев стоял перед командиром, понурив голову, опустив глаза в пол. Он только что с большим трудом, сумбурно, изо всех сил стараясь не разреветься, доложил комбату о происшедшем с ним и теперь переминался с ноги на ногу. Старший лейтенант, уже минуту стоявший и разглядывавший подростка, повернулся, подошёл к столу и налил себе воды из чайника.

– Вот что, Мальцев. Слушай приказ. – Комбат кашлянул, прочищая горло. – Поступаешь в распоряжение сержанта Сергеевой из санвзвода. Ваша задача: как стемнеет, доставить раненых и младенца… имя-то дали?

– Не успели. Убило всех.

– Кх … доставить к переправе и на первом же транспорте на левый берег.

Петька вскинул голову:

– Товарищ старший лейтенант. Я не поплыву на левый берег.

– Это ещё почему?

– Мне надо туда, – Петька мотнул головой в сторону улицы.

– Отт-ставить, боец!

– Но…

Командир подошёл, присел, сжал руками плечи подростка.

– Петька, пойми, Нет их больше. Погиб Зипунов, погиб как герой.

Петька поднял голову. Сдерживаться он больше не мог, в глазах стояли слёзы.

– Там… Макар Саввич, Зинка, дядя Миша… Зиновьев, Петров… Там все.

– Так бывает на войне.

– Нет. Может, они живы. Может, не всех… Пустите! – Он вырвался из рук командира и выбежал из землянки.

Старший лейтенант ещё какое-то время посидел на корточках, затем вздохнул и поднялся. Не спеша подошёл к выходу и выглянул наружу.

Возле входа, вытянувшись в шеренгу, замерла группа бойцов. Последним, заметно уступая всем в росте, стоял Петька. Младший лейтенант, инструктирующий группу, повернул голову и вопросительно посмотрел на командира. Тот не сводил глаз с Мальцева. Мальчишка застыл по стойке «смирно», упрямо уставившись перед собой, вытянув левую руку вдоль туловища, правой он сжимал ремень автомата за плечом. Повисла пауза. На короткий миг смолкла даже далёкая канонада. Повисшая тишина звенела, словно непрерывно бьющий в набат колокол. Тишина…

Старлей перевёл взгляд на командира группы, коротко кивнул. Младший лейтенант скомандовал:

– Взвод. Нале-во. За мной.

Пригнувшись, он побежал по улице вдоль разрушенных домов. Бойцы последовали за ним. Командир проводил их взглядом. Вышел из землянки. Медленно достал из кармана пачку папирос. Вытащил одну, закурил. Поднял голову.

Солнца он не видел больше недели. То ли осенняя сплошная облачность была тому виной, то ли непрерывный и густой дым горящего города. Думать о таких мелочах просто не было времени. Теперь же старший лейтенант вглядывался в бугристый бесконечный ковёр облаков, а в голову лезли забытые и оттого непривычные мысли.