Артем Чуприн: Кривые зеркала (сборник)

Шел дождь. Несколько часов я прождал у двери, в надежде, что меня простят за несовершенный мною проступок, после чего плюнул на все и решил уйти отсюда навсегда.

Теперь я живу в глухом переулке, питаюсь отбросами, сплю в мокрой картонной коробке, тихими ночами тоскую по прежней жизни.

Жизнь – боль. Будучи в безопасном доме, я не то, что не понимал, я даже не знал такого выражения, но теперь оно врезалось в мою собачью память и жгло нутро ненавистью. Жизнь – боль.

Я ненавидел всех. Прошло две недели, две чудовищные недели моего изгнания. За эти дни меня били прохожие, кусали такие же бродячие псы, отбирали еду. Люди смотрели на меня с отвращением и били, били меня. За что?

С каждым ударом или укусом, не важно, моя ненависть росла, все стали казаться мне потенциальными врагами. Даже те, кто просто проходили мимо, казались мне злобными тварями, от которых следовало ожидать чего угодно.

Шло время. Я рос, стал огрызаться, но в ответ получал только больше тумаков. Я смирился, но ненависть все росла и росла, словно снежная лавина.

Но в один прекрасный момент все прекратилось. Не вкушая пищи несколько дней, я в полном изнеможении лежал в своей коробке и попросту ждал смерти, но, видимо, рано мне еще в собачий рай.

Кто-то бережно взял меня на руки, я почувствовал опасность и хотел было огрызнуться, но силы полностью покинули мое маленькое тельце.

– Ну-ну, тише, малыш! – Сказал мне приятный голос. – Пойдем домой, я тебя накормлю.

Маленькие ручки ласково гладили меня по головке и я, впервые за все это время, почувствовал себя в полной безопасности, почувствовал себя кому-то нужным.

«Жизнь – боль? Абсурд». – Пронеслось у меня в голове и я крепко уснул…

Мелкие, холодные капли осеннего дождя неприятно падали на лицо, доставляя моему, искалеченному заразой, телу волну довольно неприятных ощущений. Противная влага проникала в глубокие язвы, после чего они немного пощипывали, принося с собой все больше и больше неудобств. Это немного раздражало, но сопротивляться и вставать не хотелось из упрямства – надеялся перебороть дождь. Я долго пытался одержать победу: переворачивался на бок, закрывал голову дряблыми и разъеденными проказой руками, но, в конце концов, мерзопакостная погода взяла вверх и я сдался. Открыв глаза, в мое поле зрение сразу влилось серое небо, с такими же серыми и еле-еле плывущими тучами. Осень.

Когда-то давно эта пора считалась моим любимым временем года. Помню, как я с друзьями-романтиками, такими же, как и я сам, приезжали ночевать в лес, будто первобытные люди – без всяких технологий и разнообразных примочек – только мы, костер и неутолимая жажда приключений. Оставаться наедине с природой было для нас тогда величайшей наградой в жизни. Но сейчас совсем не то. Дождливое время года здесь обычное дело, и свой этакий статус оно оправдывало регулярно, сполна обдавая здешние земли влагой. Мне это уже порядком надоело…

На самом деле я не спал, просто лежал с закрытыми глазами, предавшись воспоминаниям о прошлой жизни. Зомби никогда не спят – это факт…

Встав с уже сырой земли и оглядевшись по сторонам, с большим удивлением понял, что нахожусь в совершенно незнакомом мне месте. Такое бывает. Мозг иногда дает сбой в своей важной работе, который очень часто приводит вот к таким нелепым последствиям. Хотя сомневаюсь, что от моего мозга еще что-то осталось. Ну, да ладно.

Я расположился со всеми удобствами, которые мог себе позволить, в густом и практически непроглядном лесу. Метровый пяточек голой земли без каких-либо насаждений – вот и все мое жизненное пространство. Вокруг него росли могучие деревья, названия которых припомнить я уже не смог, кусты с какой-то красной ягодой и высокая, сочная трава.

Ностальгия вновь прибрала меня мягкой рукой и мне вдруг вспомнилось, как однажды с друзьями мы пошли ночью в лес и заблудились. Идти в лес, да и еще и ночью – на это мог пойти только откровенный идиот, ну или, например, банда непокрытых романтиков, чьи сердца только и жили поиском приключений. В общем, заблудились, и найти нас смогли только через двое суток. Голодных, грязных, но совершенно счастливых нас доставили домой сотрудники полиции.

Да, это была жизнь…

Я непроизвольно улыбнулся, сам не заметив этого.

Дождь становился все сильнее. Капли захлопали по ветхой кожаной куртке, которая была одета на мое бледное тело, и плавно небольшими ручейками сливались вниз на землю. Лысина, так же, как и лицо, покрытая язвами, намокла в считанные секунды, и теперь пекла огнём, предавая целую тонну дискомфорта. Я поспешил скрыться от ненастья под кронами тех самых могучих деревьев, наступая непослушными ногами на траву, которая была мне практически по колено.