Вообще же не будет преувеличением сказать, что вся антирелигиозная фантастика «сработана» на чапековской «Фабрике Абсолюта», написанной в 1922 году. В этом легко убедиться на примере рассказов настоящего сборника.
Итак, в романе-фельетоне чешского писателя на Землю приходит «бог в химически чистом виде» — карбюратор инженера Марека «вырабатывает бога чистейшим машинным способом». В рассказе Серджо Туроне «Необычный ангел» Епифаний, желая попасть на Землю к прекрасной каталонке, подставляет себя под струю «распылителя относительности». Разница вроде бы очевидная: там — Абсолют, здесь — относительность, но, думается, ход мыслей итальянского писателя ясен. Родные братья чапековского карбюратора — роботы и компьютеры все чаще выручают религию и служителей культа в критических ситуациях. Последнее сражение в Армагеддоне между тружениками на всемирной ниве религий и силами сатанинского воинства не закончилось неудачей только благодаря стойкости роботов, которых за это господь возносит в рай («Битва» Роберта Шекли). В рассказе англичанина Артура Кларка «Девять миллиардов имен» даже светопреставление не может произойти без самого деятельного участия сверхмощного компьютера, к помощи которого прибегают сметливые ламаистские монахи, отчаявшись «вручную» добиться своего. И наконец, благочестивый робот оказывается лучшей кандидатурой на должность «наместника бога на земле» и в итоге становится римским папой («Добрые вести из Ватикана» Роберта Силверберга).
«Тяжелейшие приступы религиозной горячки» и «тяжелые случаи осенения благодатью» разят у Чапека без разбора и промаха. Однако «самым твердокаменным атеистом», который «натренировался, общаясь с господом богом», оказывается церковник, и на нем карбюратор инженера Марека дает осечку. «Химически чистый» Абсолют «противоречит законам церкви. Противоречит учению о святости, не щадит церковных традиций. Грубо нарушает учение о святой Троице. Не признает апостольской иерархии… Короче, он держит себя таким образом, что мы вынуждены со всей суровостью его отринуть… Верующим… не нужен подлинный и деятельный бог» [13] Библиотека современной фантастики. — М., 1967. — Т. 11.— С. 36–37.
. Не из этой ли отповеди епископа Линды вырастает «твердокаменный атеизм» аббата Монтуара, который так и не смог поверить, что собственноручно исцелил слепца («Чудо» Пьера Буля), или безымянного епископа, который не пожелал трудоустроить новоявленного ангела Гарвея Лидса, признав появление крыльев у него за спиной «физической аномалией» («Чего стоят крылья» Горация Голда).
Именно в «Фабрике Абсолюта» Чапека впервые появилось «сиянье вокруг головы» (у пекаря, которому возложил руки на грудь пан Кузенда), которое затем каким-то «сиянием вроде венчика» промелькнуло в рассказе Голда и в конце концов стало тем стержнем, вокруг которого вращаются события в рассказе Курта Сиодмака «Целебная сила греха»; именно у Чапека Кузенда стал творить чудеса исцеления, подобные тем, которые впоследствии привели булевского аббата Монтуара к душевному разладу.
Кстати говоря, если в фантастике существуют расхожие сюжеты, то, как видно, в своих рассказах Гораций Голд и Курт Сиодмак используют один из них. Здесь гораздо больше фабульных совпадений, чем в рассказах Азимова и Саймака, о которых мы говорили выше. Однако нетрудно увидеть доводы в пользу включения в сборник обоих произведений. Ведь, во-первых, избирая один и тот же сюжет, авторы тем не менее преследовали разные цели, и историю безработного ангела-изгоя, поведанную нам Горацием Голдом, прекрасно дополняет рассказ Курта Сиодмака, в котором проблема выбора между праведностью и грехом весьма симптоматично решается в пользу последнего. А во-вторых, вместе с «Чудом» Пьера Буля и «Смертными муками пришельца» Гарри Гаррисона они составляют в рамках сборника группу рассказов о чудесах.
О злосчастном аббате Монтуаре, который так и не смог уверовать в божественную природу совершенного им же самим (и — добавим от себя — явно фантастического) исцеления, мы уже упоминали. В религиозном объяснении устройства мира обнаруживается столько несуразностей и несообразностей, что бедные вескеряне из рассказа Гаррисона с их привычкой к последовательности и логике в мышлении не смогли усвоить казуистику теологических трактовок «богодухновенных» священных книг и возжаждали от преподобного отца Марка в подтверждение его слов чуда. Так выявляется парадоксальность ситуации, которую создал на Вескере своим появлением отец Марк: оказавшись на «месте» Христа, который в Евангелиях своей смертью искупил «первородный грех» человечества, он, наоборот, толкнул паству на убийство.
Читать дальше