Виталий Вавикин: Лики звезд

«Мы входим в Элизиум – последнюю планету Млечного Пути. Планету, где мечты становятся реальностью, а реальность настолько наполнена жизнью, что смерть обходит эту планету стороной», – так, кажется, написано в альманахе Рубина Стратнора, который потратил всю свою жизнь на исследование дальних планет. Переворачиваем страницу. На глянцевых листах красуется в лучах восходящего солнца столица Элизиуму – Аваллон. Высотные здания упираются в голубое небо стеклянными шпилями. Далекие звезды питают своей энергией бесчисленные ялики, плывущие по идеально прямым улицам. Взъерошенные пальмы окружают широкие тротуары, по которым идут счастливые жители – бодрые, целеустремленные… Так, по крайней мере, кажется на первый взгляд… Но глаза врут. Чувства врут. Воспоминания врут…

Молли заходит в лифт. Паранойя, мания преследования, дезориентация – все это слова из того большого списка, которым можно охарактеризовать ее. Спросите, с чего все это началось? Конечно же, с Искусства. С десятка дивных статуй, декорирующих центральный парк. Божественных скульптур, созданных этими самыми руками. Руками Молли. Молли Эш Кэрролл – самой талантливой женщины в самом божественном городе.

Лифт поднимает ее на крышу. Она видит, как город остается далеко внизу, под ногами. Никто не нарушает этот подъем. Никто не пытается остановить ее. Лишь ветер. Он треплет ее соломенные волосы. Несет куда-то к горизонту оставшиеся внизу облака. Молли смотрит на них. Всего один шаг. И стыд уйдет. Боль уйдет. Отчаяние уйдет. Вот он – ее неизъяснимый путь, которым должна она следовать.

– Когда я стану старой, – говорит ей девочка лет одиннадцати, – я выберу самое большое облако и уплыву на нем в страну богов. – Она сидит на краю крыши, свесив ноги, и смотрит вниз. – Ты тоже хочешь этого, да? – спрашивает она, поднимает светловолосую голову и смотрит на Молли голубыми глазами. – Но ты ведь еще не старая! Сколько тебе?

– Тридцать два.

– Тридцать два! – Девочка задумчиво поджимает губы. – Это много?

Молли молчит.

– По-моему, мой папа старше тебя, но он еще не стар. – Девочка поднимается на ноги и беззаботно идет по краю, расставив руки как канатоходец.

– Перестань.

– Перестать что?

– Играть на крыше. Здесь небезопасно. Ты можешь упасть.

– На облако?

– На землю.

– На землю?! – Девочка смотрит вниз, размахивая руками, пытаясь удержать равновесие. – Я не вижу земли. Только облака.

Молли смотрит на нее с замиранием сердца.

– Сейчас же отойди от края! – шепчет она.

– А ты?

– Я тоже отойду.

– А как же облака?

– Нет никаких облаков! – Молли пытается схватить ее за руку.

– Хочешь сбросить меня вниз?

– Хочу спасти тебя. – Молли награждает ее строгим взглядом. – Как тебя зовут?

– Эш.

– Я хочу, чтобы ты пошла к себе домой, Эш. К родителям. И пообещала мне, что больше никогда не будешь играть здесь.

– Почему?

– Потому что я взрослая, и ты должна меня слушать.

– Почему?

– Потому что… – Молли вздыхает, снимает с пальца кольцо и протягивает его Эш. – Вот. Если я дам тебе это, тогда ты пообещаешь мне?

– Как обмен?

– Да. Как обмен. – Молли смотрит, как девочка надевает кольцо.

– Оно слишком большое для меня.

– Но оно тебе нравится?

– Да.

– Значит, забирай и иди домой, а когда подрастешь, то кольцо будет в самый раз.

– А ты? Разве тебе совсем не жалко его?

– Мне? – Молли смотрит на золотой ободок на детском пальце. На россыпь камней, блестящих идеальными гранями в ярких лучах теплого солнца. – Наверное, уже нет.

– Значит, ты больше не любишь его?

– Кого?

– Мужчину, который подарил тебе это кольцо.

– Мужчину? – Молли улыбается. – Мужчина, который подарил мне кольцо, был моим отцом, а он уже давно умер, так что…

– Моя мама тоже умерла, – говорит Эш. – Здесь, на крыше. Я видела, как она прыгнула. – Детские глаза застилает пелена воспоминаний. – Папа сказал, что она уплыла на облаке за горизонт в страну богов, но я не верю ему. Она бы никогда не поступила так, да и облаков в тот день совсем не было. – Она замолкает, вглядываясь куда-то вдаль.

– Знаешь что, – говорит Молли, снова беря ее за руку, – давай я лучше сама отведу тебя домой.

Кауфман хлопнул ладонью по жирным ляжкам, подзывая к себе рыжеволосого подростка. Дорин нетерпеливо кашлянул.