Виталий Вавикин - Другое племя

– Дин! – он вздрогнул, услышав встревоженный голос жены. Сердце екнуло. – Господи! – Эшли вскочила, пытаясь выбраться из палатки.

Еще один крик Вики прорезал тишину, прогоняя остатки дивного сна.

– Да что же это?! – Эшли рванула вверх молнию входа, сдирая с пальцев кожу. Кровь потекла по руке, но Эшли не заметила этого.

– Мама! – крик дочери захлебнулся в каком-то чудовищном хлюпанье.

Дин оттолкнул жену и, разорвав молнию, выскочил на поляну. В палатке дочери, стоявшей чуть поодаль, горел свет. Включенный фонарик рождал дикие, безумные тени. Они извивались на брезентовой поверхности, вздрагивали, скалили черные беззубые пасти.

– Вики! – Дин бросился к ней. Преодолел за несколько шагов отделявшее его расстояние и нырнул в палатку.

Кровь. Она была повсюду: пропитывала одеяла, стекала с брезентовых стен… И зверь. Дин так и не смог разглядеть его. Лишь глаза: желтые, дикие. А потом зверь развернулся и выпрыгнул в разодранную стену.

– Вики, – прошептал Дин, не в силах оторвать взгляд от изуродованного тела. Вернее, не тела – рваных ошметков, разбросанных по палатке.

– Что с ней? – закричала за спиной жена. – Он ее укусил? Скажи мне, что все хорошо.

– Нет. – Дин выбрался из палатки.

– Она испугалась? – Эшли отказывалась верить. – Она… – Женщина увидела кровь на руках мужа. Вскрикнула. Попыталась заглянуть в палатку.

– Нет. – Дин прижал ее к себе.

– Пусти!

– Не надо.

– Пусти! – Она оттолкнула его. Увидела то, что осталось от дочери, и закричала…

Дин посмотрел на перешептывающееся на ветру кукурузное поле. Сможет ли он когда-нибудь забыть тот крик жены? Сможет ли перестать вздрагивать, когда будет слышать случайные крики? Радость, удивление, счастье – теперь для него все превратилось в этот дикий истошный крик боли и отчаяния…

Дин не помнил, как они вернулись в город. Не помнил, как решили подать на развод. Нет, они не обвиняли друг друга. Просто не могли вспоминать ту ночь. Не могли забыть, когда рядом находился тот, кто был там. Видел. Страдал… Вики… Ей было девять. Девять. Девять… Дин съехал первым. Собрал вещи и перевез в отель. Он любил Эшли, но он больше не хотел напоминать ей о дочери своим присутствием. Не хотел напоминать себе.

– И не звони мне, – попросила Эшли.

– Не буду, – пообещал он.

Эшли. Ночь была слишком долгой. Веки слишком тяжелыми. Сны – беспокойными. Стоило закрыть глаза, и она видела своего растерзанного ребенка. Свою маленькую Вики. Слышала ее голос. Видела ее улыбку. А потом всегда появлялась кровь – красная, теплая, липкая. Казалось, что ей пропитана вся кровать. Эшли сбрасывала одеяло, но под ним находилось лишь ее покрытое холодным потом тело. И все. И никаких снов. Никакого шанса на забытье. Лишь воспоминания.

Эшли поднялась на ноги и вышла на веранду. Говорят, старые привычки возвращаются в трудные моменты. Что ж, люди не врут. Эшли достала пачку сигарет, сорвала слюду и закурила. Какое теперь имеет значение, сколько минут жизни забирает у нее каждая сигарета? Главное, что они помогают расслабиться. Забыться. Отвлечься. Главное, что сейчас они могут стать тем единственным другом, компания которого по-настоящему нужна. Эшли села на ступени и, поджав колени к груди, устремила взгляд в пустоту. Теплый ветер приятно ласкал тело, раскачивал деревья, окружавшие дом, заставлял перешептываться кустарник. Эшли выдохнула в ночное небо синий дым и, обернувшись, посмотрела на темные окна комнаты Вики. Никогда больше в них не загорится свет. По крайней мере, его не включит дочь. Слезы навернулись на глаза, но так и остались в них. Где-то за спиной треснула сухая ветка. Эшли вздрогнула. Безразличие и пустота, вызванные трагедией, пошатнулись, вздрогнули вместе с телом. Сигарета выпала из руки.

– Кто здесь? – Эшли вглядывалась в черные заросли. – Дин, это ты? – Она прислушалась. Нет. Дин бы не стал пугать ее. Не стал бы прятаться. – Кто здесь? – Она поднялась на ноги. – Я спрашиваю, кто здесь?! – Ветер снова качнул заросли кустарника. – Черт! – Эшли рассмеялась. Подняла голову и поблагодарила небеса за то, что позволили улыбнуться. Но небесам сегодня было плевать. Телефон небесной канцелярии молчал. – Господи! – Эшли попятилась к дому.

Желтые глаза смотрели на нее из темноты. Яркие, голодные, злые.

– Нет! – Сердце бешено забилось в груди. Желание мстить сменилось желанием спасти свою жизнь. Зверь здесь. Он забрал сначала дочь, а теперь пришел за матерью. Страх пересилил ненависть и отчаяние. Инстинкты очистили разум, придали сил. Эшли развернулась и побежала обратно в дом. Зверь зарычал. Бросился за ней следом. – Нет! – Эшли захлопнула дверь, в которую тут же ударил зверь, разбил стекла. – Нет! – Эшли закрыла задвижки. Зверь снова ударил в дверь. Затрещало дерево. Разбитые стекла порезали Эшли ступни. – Черт! – Она схватила телефон. Набрала трясущимися руками 911. Поняла, что не дождется. Выбросила трубку и побежала наверх. Снова зазвенело стекло. Хлопнула дверь, ведущая во двор. – Черт! – Эшли отчитала себя за неосмотрительность, но пытаться что-то исправить было поздно. Зверь проник в дом. Эшли не видела его. Лишь желтые глаза, склонившиеся к полу. Он нюхал ее кровь. Он искал ее след. – Черт! – Эшли бросилась в ближайшую комнату. Закрыла дверь. Придвинула к ней тяжелый шкаф. – Господи, пусть он уйдет! – взмолилась она, прячась за кроваткой Вики, но не замечая этого, не вспоминая дочь. Сейчас были только инстинкты. – Господи! – Зверь ударил в дверь, сдвигая шкаф. Черная лапа просунулась в образовавшуюся щель. – Нет! – Эшли навалилась на шкаф, пытаясь закрыть дверь, но в этой борьбе у нее не было шансов.