Дэвид Малькомсон - Человек, который убил Гитлера

Все они были раздавлены.

Страшные щупальца распростерлись над Австрией. Их можно было отрезать, отрубать, но вскоре бы отрастали новые.

И в конце концов эти щупальца распространятся по всей Европе; для этого нужно только, чтобы оставался живым их мозг. Этот мозг уже покинул враждебную ему Вену, он укрывается теперь в Берлине.

Значит, надо отправиться в Берлин и там уничтожить этот мозг.

В этот первый период своего погружения в тайны нацизма, Браун почувствовал также сомнения относительно Францеля.

От Францеля теперь зависела жизнь Северина Брауна.

Браун напряженно припоминал все отдельные моменты своих отношений с Францелем. Особенно важны были те последние моменты в Штейнгофе.

Теперь все казалось особенно значительным.

Он вспомнил чисто нацистские словечки, часто срывавшиеся с уст Францеля, привычку часто повторять «Хайль», ту легкость, с которой молодой врач разговаривал тогда с предводителем штурмовиков.

Со стороны Францеля Браун теперь не мог уже ожидать помощи ни в каком случае. Он вообще не сможет уже больше никогда смотреть в лицо Францелю.

Францель — какая ужасная мысль — может быть, уже скоро сам подчинится нацистской морали. Может быть, он уже подчинился ей?

— Проклятие! — вдруг громко воскликнул он. — И вы, и вы, Эрих, не смогли бороться с наци?

— Вы что-то сказали, господин Браун?

Этот голос неожиданно напомнил ему все.

Браун оглянулся и увидел перед собой лицо молодого чернорубашечника с сильными, выпирающими вперед челюстями.

— Хайль Гитлер! — быстро откликнулся Браун, вскакивая на ноги.

— Хайль Гитлер!

Северин Браун внимательно оглядел штурмовика…

Человек этот был одет в твердые, точно накрахмаленные рейтузы, черную рубашку и блестящие черные сапоги.

На его плечах поблескивали маленькие металлические звездочки и дубовые листья. Из-под верхней черной рубашки выглядывали белая сорочка и галстук.

Браун знал, что этот молодой человек принадлежит к Шутцштраффелю — элите чернорубашечников, находившихся в личном распоряжении Гитлера.

— Вы убили человека? — спросил штурмовик.

— Дурака-доктора, который сказал…

— Да, да!.. Но у нас найдется место для вас, — продолжал штурмовик.

Браун насторожился. Десяток мыслей пронзил его мозг.

— Какое место имел в виду для него молодой человек?

Может быть, Дахау, страшный концентрационный лагерь, начальник которого Эрпсмюллер сказал однажды:

— Помните, что это не люди, а свиньи. Чем больше мы их расстреливаем, тем меньше придется тратиться на их прокорм.

Или Лихтенбергский лагерь, где у одного мюнхенского адвоката медленно выкручивали из суставов руки и ноги.

Или Захсенбургский, где каждая камера снабжена петлей на случай, если какой-нибудь арестованный вздумает повеситься.

Или, может быть, здесь крылся намек на те дикие лесные чащи, где людей заколачивали на смерть дубинами, а затем сваливали в яму.

— Вам бы, конечно, хотелось уехать из Вены? — продолжал чернорубашечник.

— Вена для меня теперь неудобна.

Ему было фактически все равно, куда бы ни ехать. Лишь бы только видеть над собой небо и солнце до того дня, пока он не свершит свою месть.

— Хорошо. Вы выедете в Мюнхен через пятнадцать минут!

А! Пятнадцатиминутная отсрочка. Для чего?

Небо было еще покрыто черными ночными облаками, когда Северин Браун отправлялся навстречу неизвестному.

За эти несколько напряженных часов он пережил бесконечную жизнь. Картины одна другой мрачнее теснились в его мозгу, сменяясь, как кадры в фильме.

Визжащий «мерседес»… стрельба среди ночи… прямые, точно замороженные фигуры часовых, напоминавшие зловещих воронов над пропастью… и мирные альпийские деревни, в которых жили веселые дети гор с такими еще розовыми щеками.

Северин Браун никогда еще не видел гитлеровских автострад.

При переезде через границу в Зальцбурге он увидел эти чудо-дороги, выстроенные из пота и проклятий сотен тысяч людей.

Эти бесконечные дороги пересекали истерзанную германскую землю, как бинты, не закрывая, однако, всех ее ран.

Городов и деревень по пути попадалось мало и движение по этим дорогам можно было развивать до бешеной скорости.

Рано, рано утром они проезжали мимо одного места, которое обратило на себя внимание чернорубашечников. Несмотря на то, что еще было почти темно, можно было различить поднимавшийся к небу тонкий дымок и мелькавшие вдали огни.

— Это одна из тайных воздушных баз Великой Германии, — с гордостью сказал спутник Брауна, сидевший рядом с ним.