Роберт Хайнлайн: Чужак в чужой стране

— ДОКТОРА НЕЛЬСОНА — ЖИВО!

Санитар кинулся прочь. Молодой врач осмотрел пациента, не прикасаясь к нему. В палату вошел доктор постарше, шагая тяжело и неуклюже, как человек, проведший долгое время в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.

— Ну-с, доктор?

— Дыхание, температура и пульс пациента резко понизились минуты две назад, сэр.

— Что вы сделали?

— Ничего, сэр. Согласно вашим указаниям…

— Хорошо. — Нельсон окинул взглядом Смита, изучил показания приборов, дублирующих те, что находились в комнате наблюдения. — Сообщите мне, если будут какие-либо перемены. — И он собрался выйти.

Вид у Таддеуша стал ошеломленный:

— Но, доктор!..

— Да, доктор? — осведомился Нельсон. — Каков ваш диагноз?

— Хм, не хотелось бы мне болтать о вашем пациенте, доктор.

— Я спросил, каков ваш диагноз.

— Что ж, сэр, — шок. Нетипичный, похоже, — увильнул он от прямого ответа, — но все же шок, ведущий к кончине.

Нельсон кивнул:

— Правильно. Но перед нами — неправильный случай. Я уже раз десять наблюдал это состояние. Посмотрите. — Нельсон поднял руку пациента, затем отпустил ее. Рука осталась висеть в воздухе.

— Каталепсия? — спросил Таддеуш.

— Пусть так, если хотите. Позаботьтесь, чтобы его не трогали, и зовите меня, если в состоянии будут перемены. — Он уложил на место руку Смита.

Нельсон вышел. Таддеуш поглядел на пациента, потряс головой и вернулся в комнату наблюдения. Мичум взял карты.

— Сыграем?

— Нет.

— Док, хотите знать мое мнение? К утру сыграет в ящик, вот что я скажу, если меня спросят.

— А вас никто не спрашивает. Сходите покурите с охраной, мне надо поразмыслить.

Пожав плечами, Мичум присоединился к стоящим в коридоре охранникам. Они замерли было, но, увидев, кто это, тут же расслабились. Высокий парень в форме морского пехотинца поинтересовался:

— Что за шум?

— У пациента — пятеро детишек, вот и спорили, как назвать… Ну, обезьяны, у кого из вас есть окурок да огонек?

Второй охранник достал пачку сигарет.

— Сосать умеешь?

— Да уж как-нибудь. — Мичум сунул в рот сигарету — Клянусь Богом, джентльмены, мне нечего сказать об этом типе.

— А зачем приказ «Никаких женщин»? Он что, сексуальный маньяк?

— Я знаю только то, что его приволокли с «Чемпиона» и велели посадить на строжайшую диету.

— «Чемпион»! — воскликнул первый пехотинец. — Так вот оно в чем дело!

— В чем?

— Ну, тогда все понятно. У него же сто лет не было баб — не видел, не щупал. Да еще так долго. Вот и заболел, понял? Боятся, если он доберется хоть до одной, то и помрет. — Пехотинец заморгал. — Я бы точно помер.

Смит ощущал присутствие врачей, но грокнул, что их намерения благие — ни к чему было тревожить основную часть своего «я».

Утром, в то время, когда медсестры похлопывают больных влажными полотенцами по лицам, чтобы вернуть их к действительности, Смит возвратился. Ускорил сердцебиение, углубил дыхание, воспринял окружающее, мирно обозревая все вокруг. Оглядел комнату, одобрительно отмечая все детали. Он видел ее впервые — прежде, когда его принесли сюда, он был не в состоянии принять увиденное. Палата показалась ему замечательной — ничего подобного не было на Марсе, да и клинообразные каюты «Чемпиона» заметно отличались от нее. Вновь прокрутив в памяти все события, соединявшие Гнездо с этим новым местом, он был готов принять его, похвалить и даже взлелеять. Тут он осознал, что рядом находится еще одно живое существо. Паук-косиножка спускался с потолка, выпуская ниточку паутины. С восторгом наблюдая за ним, Смит подумал: может, неведомое существо делит с ним гнездо?

В палату вошел доктор Арчер Фрейм, интерн, сменивший Таддеуша.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете?

Смит начал изучать вопрос. Первое словосочетание — формальное обращение, не требующее ответа. Второе было отмечено в его памяти рядом с несколькими переводами. Если говорил доктор Нельсон — особое значение; если капитан Ван Тромп — ничего особенного.

Смит ощутил смятение, столь часто овладевавшее им при попытках общения с этими существами. Но он заставил тело сохранять покой и рискнул ответить:

— Чувствую хорошо.

— Хорошо, — эхом отозвалось существо. — Доктор Нельсон вот-вот придет. Вы ощущаете себя готовым к завтраку?

Все символы присутствовали в словаре Смита, но он с трудом мог поверить в то, что правильно расслышал. Он знал, что сам может быть пищей, но не «ощущал себя» ею. И никто не предупредил его о том, что ему предстоит такая честь. Он и понятия не имел о недостатке пищи, заставлявшей их уменьшать телесную группу. Он испытал легкое сожаление, ведь ему еще столько нужно было грокнуть, но отказываться не собирался.