Владимир Венгловский - Шпаги и шестеренки (сборник)

И ушел, вернувшись лишь за четверть часа до приезда Талызина. При этом в руках его был небольшой чемоданчик, но на вопрос, что в нем находится, Холмс отмахнулся:

– Потом, друг мой, все потом. С минуты на минуту вернется граф, и нам нужно срочно подготовиться к приему.

Талызин появился, как и обещал, с наступлением сумерек, причем сделал это весьма эффектно. У входа в трактир вместо почтового возка стояла красивая карета, запряженная четверкой породистых лошадей.

– Приглашения получены, – объявил граф. – Прошу садиться.

– Ну, посмотрим, что там за бретёры такие, – проговорил Холмс, влезая в карету. И, окинув взглядом кожаную обивку сидений, стен и потолка, добавил: – Замечательный кеб. Лучший, что я видел в жизни, клянусь мохнатыми шапками гвардейцев Ее Величества.

Во дворце графа Шереметева и вправду собрался чуть ли не весь высший свет Петербурга – дамы в роскошных платьях, чопорные господа в дорогих костюмах, практически все с моноклями либо пенсне, и золотыми цепочками от часов, свисающими из жилетных кармашков. Ну и, разумеется, военные, сверкающие орденами, эполетами и напомаженными усами, кончики которых завивались порой весьма причудливо.

Холмса и Ватсона граф Талызин представил как лондонских литераторов, пишущих для английского светского журнала, чем разом отбил у общества интерес к иностранным гостям.

– Нынче в моде все французское, – извиняющимся тоном негромко проговорил граф.

– Вот как? Отчего же, в таком случае, я не вижу среди закусок лягушачьих лапок, виноградных улиток и дождевых червей? – заметил Холмс.

– Ч-червей? – поперхнулся шампанским Талызин.

– Мой друг шутит, – поспешил вмешаться Ватсон.

– Уффф, а я уж подумал, что вы всерьез, – произнес граф, после чего понизил голос почти до шепота. – Кстати, обратите внимание. Вот там, возле колонны, беседует с дамой известный петербуржский бретёр, поручик Луи д’Альбре. Еще до службы в русской армии он потерял глаз во франко-дагомейской войне [29]. Говорят, тамошняя амазонка выгрызла его своими специально заточенными зубами. Не знаю, насколько правдива эта история, но дамам нравится – всегда есть повод расспросить о подробностях.

Действительно, возле колонны стоял широкоплечий высокий мужчина, с лица которого можно было бы лепить статую какого-нибудь воинственного божества, если б не широкая кожаная повязка, пересекавшая это лицо наискось. Прихлебывая из высокого бокала, мужчина курил трубку, время от времени выпуская в потолок клубы сизого дыма – впрочем, даму это никоим образом не смущало.

– Говорят, он снимает повязку только на дуэлях, – продолжил граф. – Достаточно противнику увидеть страшные шрамы, как тот немеет от ужаса, и поручику не составляет труда убить несчастного. Впрочем, предполагаю, что это лишь слухи – не настолько наши офицеры пугливы.

– Согласен, – кивнул Холмс, при этом его ноздри раздулись, словно у гончей, учуявшей добычу. – Вряд ли кадрового военного можно напугать шрамами. Не исключаю, что эти истории о своем глазе сам господин д’Альбре распускает специально – подобные байки нравятся не только дамам, но и войсковому начальству, что весьма способствует продвижению по службе.

В то время как Холмс начал произносить свой монолог, играла музыка, но на середине фразы оркестр прервал ее, дабы передохнуть, и последние слова прозвучали достаточно громко. Многие обернулись – английский язык был в высшем свете менее популярен, чем французский, но, тем не менее, его знали многие. Похоже, д’Альбре входил в их число.

Прервав беседу, он раскланялся с дамой и направился к иностранным гостям. По его походке можно было понять, что поручик настроен более чем решительно.

– Oh, que diable! [30]– простонал Талызин.

– Милостивый государь, не потрудитесь ли объясниться? – по-английски рыкнул д’Альбре, приблизившись к гостям.

Вместо ответа Холмс потянул носом воздух и проговорил, обращаясь к Ватсону:

– А вы еще ругали мой табак, доктор. Да он просто амброзия по сравнению с тем, что курит этот французский невежа, позволяющий себе дымить прямо в лицо даме.

– Если ваш друг действительно доктор, это к лучшему, – криво усмехнулся д’Альбре. – Кодекс графа Верже [31]требует, чтобы на дуэли присутствовал врач. Но рекомендую также озаботиться поисками священника.

– Мне он вряд ли понадобится, – лучезарно улыбнулся Холмс. – Но если духовное лицо необходимо вам, то это точно не мои проблемы.

– В таком случае, предлагаю не тянуть время попусту и встретиться на рассвете в Лесном парке, – бросил д’Альбре. – Я, как лицо оскорбленное, выбираю шпагу и бой до смерти. Надеюсь, граф Талызин не откажется быть распорядителем, а ваш друг совместит обязанности врача и секунданта.