Федор Метлицкий: Драма в конце истории

Мы с шефом были бы друзьями, если бы не разница в возрасте.

Мой возраст уже далеко не переломный, но выгляжу юнцом. По молодежной моде хожу в обтянутом комбинезоне-«обдергайчике» из подогревающей ткани — в пику чиновничьим новомодным тогам. Мода, носящаяся в воздухе, неведомыми путями в технократический век, опростилась до древней тоги, правда, весьма утонченной, использующей новейшие материалы.

Наверно, солидным дядям кажется, что не взрослею. Это правда, хотя много думаю и, по-моему, достаточно пережил. А кто-нибудь скажет, что он взрослый? Даже занятые скучными расчетами банкиры, и невидимые нигде олигархи, прячущиеся на своих яхтах, занимаются перебиранием увлекательных игрушек. И весь их образ жизни тоже, по сути, детский, им неведомо ничего вне их игрушек. Весь мир ребячлив — посмотрите на игры расцвеченной блестками бессмертной попсы на сценах, на метафорические действа фестивалей и олимпиад на плазменных экранах, фейерверки на праздниках с неутомимыми стандартными пожеланиями нового счастья, словно до этого была полная чаша старого (мир все также юн, как в тумане седом Одиссеи, веря в этот фейерверк — невиданной вспышкой судьбе), на эти таинственные блестки на новогодних елках… Все в ожидании чуда, девственно сохраненного из древности! Смех!

Иногда шеф забывался, и мы увлеченно спорили, отстаивая и соглашаясь, нам обоим хотелось иметь близкого друга-соратника, на кого можно положиться и вылить накипевшее. В нем несломленная сила жизненной энергии, манящие горизонты нашего дела лихорадочно ищут выхода, заглушая мысль, что это кончится ничем.

Наши сослуживцы не понимали, что нужен не промежуточный, а конечный результат. Промежуточное принимали за конечное, и останавливались. И обижались, принимая замечания за оскорбление. Но конечный результат нужен, и к сроку. Шеф должен был доканчивать самое трудное, ибо они действительно не знали, как дальше. Свойство вялого мозга, не желающего работать по принуждению.

Шеф пробовал дать им самостоятельную работу с партнерами. Так на первое место поставили не нашу программу, а партнера, его вклад в наше дело.

— Кто должен заработать: мы или он?

— Как? Ведь он помогает нам! — протестовали благородные пост-совки. Их наивная чистота не допускала несправедливости. Еще не перетерло в темном и жестоком море бизнеса, где надо выплыть и победить.

— Он на нас итак зарабатывает! Этого достаточно.

Наших девиц шеф вообще не спрашивает ни о чем, только дает технические задания на каждый день. Это их первая работа, они еще не знают, как это — работать. Когда надо куда-то ехать или таскать, в них просыпаются женщины.

— Не знаю города, и боюсь, — говорит молоденькая дурнушка курьер, развалившись на стуле. Она из бедной семьи, но держит себя недотрогой. Тяжело ее просить принести с почты даже не тяжелые бандероли с документами. А продукты домой таскает огромными сумками.

Но в женщинах я вижу наименьшее зло. Скорее, ощущаю поэзию. И эти чертовки чувствуют, что я их люблю.

Полная Лида учится в аспирантуре, она «на полставке», но вкалывает весь день, в надежде получить как за полную ставку, но шеф виновато вздыхает:

— Не могу дать больше, будет неверная отчетность.

Она неприступна, слишком серьезна. Жаль, тоже долго не задержится.

На вид очень податливая красивая Светлана так открыта мне, что я питаю неясные надежды. Хотя чувствую в ней некоторую постность, мешающую неопределенным поползновениям.

Мы погружаемся в работу. Чеботарев ищет в интернете все, что его увлекает больше всего: голые бюсты и бедра девиц, рекламирующих похудение, разводы и соответствующие откровения сторон. Их не надо искать — вываливаются, как только откроешь интернет. Интернет оказался не чудесной свободой выражения мыслей, а засоренным плевками узкого сознания юнцов, гогочущих, когда покажут палец. Где-то за этим прячутся великие книги, ответы на любые вопросы, которые можно задать.

Девочки не знают, за что браться. Светлана делает вид, что верит в не дающее прибытка дело, она совестливая. Только Лида серьезна — добросовестно ищет полезные сведения в интернете.

Одна Лида стремится вырваться из общей уверенности в своем знании, но это для карьеры.

Во мне проходит энергия одоления старого задания, и я начинаю заводиться новой целью. В моей голове сидит гвоздем ответственное дело, которое должен успеть сделать к сроку, даже не могу уснуть ночью.

И это зная, что занимаюсь не тем, не в этом моя судьба. Но не мог уже выйти из случайной колеи, слишком оброс людьми, что зависят и от меня.