Он улыбнулся, кивнув мне:
— И тогда вы напишете про это в газете.
Я кивнул с улыбкой в ответ. Я рад был бы в недалеком будущем написать про его открытие. Наверняка, это что-то потрясающее. Но сегодня я приходил к нему за рекламным модулем богатой западной фирмы, российское представительство которой он на сей день возглавлял. Он зарабатывал деньги. И я заработал с его помощью свой небольшой кусок — с каждой добытой рекламы мне полагалось пятнадцать процентов комиссионных.
5. А в газете дела шли плохо. Звонил из Москвы Тузовский, главный редактор. По тону разговора легко было понять, что дела действительно «не ах». Я не любил те периоды, когда дела в газете шли хорошо. Тогда Туза (так мы его звали еще со студенческих времен) держался надменно, начальственно. Я любил, когда он просил по-дружески:
— Придумай что-нибудь, сделай что-нибудь! Ты же — можешь!
Почему-то дела наши в Москве не раз зависели от ситуации в маленьком петербургском корпункте, состоявшем из одного человека. Много на себя беру? Может быть. И я ответил:
— Хорошо, Коля, что-нибудь придумаю.
Я не называл его «Тузой», хотя он, несомненно, догадывался, что зовут его так не только бывшие однокурсники, но и вся редакция. Называл Колей, при подчиненных — Николай Александрович.
Туза в очередной раз вляпался. И передо мной в очередной раз ставилась задача — что-нибудь придумать.
6. Когда мы студентами второго курса приехали на картошку, мы выстроились шеренгой вдоль барака, где нам месяц предстояло жить, и перед нами держал речь парторг совхоза.
— От лица коллектива совхоза «Путь Ильича» я приветствую студенческий отряд имени Василия Островского! — он тупо смотрел на нас, не понимая, почему мы ржем, как лошади. Наш студенческий отряд назывался «Василеостровский» по имени Васильевского острова, где находился факультет журналистики университета.
Парторга явно раздражал наш смех.
— Что вы ржете, как лошади?! — топнул он ногой в высоком сапоге.
— Все мы немножко — лошади! — донеслось из шеренги.
— Кто это сказал?!
— Маяковский.
— Маяковский, два шага вперед!
Из шеренги никто не вышел.
— Ну, Маяковский, я с тобой разберусь! — парторг раздраженно махнул рукой, отвернулся и быстро зашагал, подзывая своего пса:
— Туза, Туза!
Мы знали, что совхозного пса зовут Тузик, что живет он в соседнем с нашим бараке, даже не в будке, но студент Коля Тузовский с того дня для всего курса стал Тузой. Похоже, навсегда.
7. Изложенные здесь события хронологически могут быть перепутаны и не соответствовать земной своей очередности. Когда они еще не произошли, но уже существовали, их земная очередность была чем-то вторичным, несущественным. В Итоге будет — Так! А каким путем, в каком порядке и за какое время придут к уже существующему итоговому результату — это вопросы земные, частные, они не требуют вмешательства сил, выносящих Итоговое Решение.
8. В те годы перед журналистами встала очень сложная задача: все, чему их учили, что в них взращивали, стало или не нужно, или почти не нужно. Буквально за год — за два до наступления той эпохи любого уровня журналист, если бы вдруг не то чтобы попросил денег за свою статью, за публикацию, хотя бы намекнул, хотя бы заговорил о деньгах, он мог иметь большие неприятности.
Пришла эпоха, когда журналист имел в редакции неприятности, если денег не попросил, если о них не заговорил, если даже не намекнул. На Западе, насколько мне довелось с этим позже столкнуться, во всех изданиях рекламная и журналистская службы разделены. Журналист должен быть объективным, критиковать, делать независимую аналитику, рекламист — ковать деньги. Потихонечку мы к этой цивилизованной схеме подтягиваемся, но в то время до цивилизованных отношений в бизнесе было еще очень далеко.
Тузовский вляпался по обычной своей жадности. Он давно превратил нашу газету в прилавок для продажи всего, что можно продать или купить. Молодец — сориентировался в ситуации. Но в этот раз он продал какой-то фирме партию оборудования, находившуюся в Антверпене. Четверо сотрудников фирмы купили билеты, полетели в Королевство Нидерланды. А необходимое им оборудование уже было продано другой фирме. У Тузовского не было контракта на эксклюзивное право продажи. Владелец товара был прав, посредник (в лице Тузы) остался без своих комиссионных, а для тех четверых, потратившихся на полет в Антверпен, поездка была не вложением в сделку, а лишенным всякого смысла убытком. Они оказались крутыми ребятами, впаяли Тузовскому штрафные санкции.
Читать дальше