Сьюзен Янг - Идентификация

– Не знаю.

– Могу помочь, – вызвался он. – Я возвел прогуливание в ранг высокого искусства. У меня есть идентификационный код одного врача из Программы. В канцелярии не узнают, что он просрочен, если не начнут копать. Врач-то уже на пенсию ушел.

– Правда? – Я всхлипнула и вытерла щеки.

– Я ведь не любитель какой-нибудь, – сказал он. – Официально я сейчас на психотерапии. Если я тебя выведу, пообедаешь со мной? Умираю с голоду.

Я медлила, желая по-прежнему злиться на Джеймса, но понимая, что здесь нет его вины.

– Смотря по обстоятельствам, – пробормотала я.

– То есть?

– Как ты считаешь, есть способ как-нибудь вернуть нашу память?

– Нет, – печально ответил он, – я у всех спрашивал. Специально искал информацию. Насколько знаю, нет. – В его голосе угадывался сдерживаемый гнев, и мне это понравилось.

– А попробовать ты согласен? – спросила я. – Поехали к нам домой, переберем вещи Брэйди – вдруг что-нибудь вспомнишь?

– А ты мне бутерброд сделаешь?

– Ну, можно, – улыбнулась я.

Джеймс помолчал. Я думала, что он откажется, но достав мобильный, набрал какой-то номер и заговорил совершенно старческим голосом – надо сказать, очень похоже. Закончив разговор, Джеймс заметно нервничал, будто поездка со мной могла запустить процесс с сомнительным исходом. Тем не менее мы ушли вместе.

– У тебя родители скоро вернутся? – спросил Джеймс, замявшись на нашем заднем крыльце.

В животе запорхали крошечные бабочки, которых я старалась не замечать.

– Да нет, не очень.

После звонка Джеймса, сообщившего о внештатной ситуации в другой старшей школе, Кевин сорвался туда помогать. У меня отлегло от сердца – не придется лгать ему в лицо. В канцелярии фальшивый телефонный звонок проглотили без вопросов. Меня почти пугало, как хорошо Джеймс умеет обходить правила.

– А они не заметят, что мы рылись в вещах? – спросил Джеймс, заходя в нашу тесную кухню. Кастрюли от вчерашнего ужина еще стояли на плите, тарелки у раковины.

– Надеюсь, что нет. – Я заперла за нами заднюю дверь. Джеймс пристально оглядел все вокруг и повернулся ко мне. – Знакомо? – спросила я.

Он покачал головой:

– Нет. Извини.

Разочарованная, я повела Джеймса наверх в надежде, что он расскажет мне о Брэйди все, что сможет. Я хотела знать какие-нибудь подробности о гибели брата, но Джеймс, поднимавшийся следом, был растерян не меньше моего. У дверей мы остановились.

– Это комната Брэйди, – тихо сказала я, сдерживая слезы.

Джеймс медленно вошел, озираясь, будто ждал, что его осенит. Но минуты шли, и надежда угасала. Когда голубые глаза наконец встретились с моими, в них читалось сожаление. Я отвернулась и вышла в коридор.

Казалось нереальным, что часть нашей жизни просто стерта. Мы с Джеймсом могли быть как-то связаны, а теперь ничего об этом не знаем. Он дружил с Брэйди. Как он мог его забыть? Я пошла вниз.

– Твоя комната? – спросил Джеймс.

Обернувшись, я увидела его у своей двери.

– Да.

– Можно посмотреть?

– Зачем?

– Просто любопытно.

Следовало ответить «нет» и вывести его из дома, пока не приехали родители, но мне нравилось, что он рядом. Мне было легче от сознания, что я не единственная чувствую себя беспомощной. Джеймс ходил по комнате, перебирая всякую всячину на зеркале, присел на кровать, проверяя мягкость матраца. Увидев, что я за ним наблюдаю, он улыбнулся:

– Знаю, я отвратителен. Тебе не обязательно это говорить.

– Постараюсь промолчать.

Он засмеялся и встал.

– Можно еще раз взглянуть на снимок? – попросил он.

Вынимая фотографию из кармана джинсов, я прислонилась к дверному косяку, а когда подняла глаза, Джеймс оказался совсем близко, почти вплотную.

Он взял у меня снимок, не отрывая взгляда от моего лица. Мое дыхание стало сбивчивым, но я молчала.

– Он похож на тебя, – негромко сказал Джеймс, взглянув на снимок.

– Родственники как-никак…

Но сарказм получился вялый, и фраза прозвучала невесело. Джеймс это заметил.

– Мне жаль, что его нет, – сказал он, снова глядя на меня. – Прости, что я его не помню.

От этих слов разрывалось сердце. Я не знала, насколько хорошо они были знакомы, но эта боль подсказывала, что очень близко.

Не раздумывая, я обняла Джеймса, отчего он попятился, налетев на соседний косяк. Когда я положила голову ему на грудь, он неловко коснулся руками моих бедер, но тут же обнял, будто желая защитить. Шок от его прикосновения почти растворился в удивительной нежности, заполнившей комнату.