Сьюзен Янг: Идентификация

У меня защипало глаза, но я прогнала ненужные мысли, затолкав в дальний уголок сознания. Пусть ждут, пока я не останусь одна, чтобы никто не видел.

Хендлер зажал Кендре рот – теперь до нас доносились лишь заглушенные, невнятные звуки, – и, шепча ей на ухо что-то успокаивающее, полувел-полунес ее, брыкающуюся, к выходу. Его напарник поспешил распахнуть дверь.

Вдруг державший Кендру мужчина вскрикнул и выпустил ее, тряся кистью, будто от укуса. Кендра вскочила и дернулась бежать, но хендлер оказался проворнее и нанес ей прямой удар в лицо, от которого ее отбросило к самой кафедре, где стоял учительский стол. Миссис Портмен беззвучно ахнула, когда Кендра грохнулась почти у ее ног, и попятилась.

Верхняя губа у Кендры была рассечена, кровь заливала серый свитер и белый пол. Она не успела даже сообразить, что произошло, когда хендлер поймал ее за щиколотку и поволок к выходу, как неандерталец добычу. Кендра кричала, пытаясь за что-нибудь схватиться, но лишь оставляла за собой на полу кровавый след.

Уже в дверях отыскав меня взглядом, она протянула ко мне окровавленную руку:

– Слоун!

Я замерла.

Хендлер остановился и коротко глянул на меня. Я видела этого человека впервые в жизни, но от взгляда меня всю повело. Я опустила глаза.

Я не поднимала головы, пока не щелкнул замок закрывшейся двери. В коридоре крики Кендры быстро стихли – видимо, ее вырубили тайзером [2] Тайзер – электрошоковое оружие (устройство) нелетального действия. – Примеч. ред. или вкололи успокоительное. Я была только рада, что все закончилось.

В классе кое-где слышались всхлипывания, но в основном царила тишина. Пол у учительского стола был исписан алыми мазками.

– Слоун! – обратилась ко мне учительница. Я подскочила от неожиданности. – Где твоя сегодняшняя оценка психологического состояния?

Миссис Портмен подошла к шкафчику, где хранятся ведро и швабра. Только неестественно высокий голос учительницы выдавал какую-то реакцию на то, что Кендру только что избили и выволокли из класса.

Сглотнув пересохшим горлом, я потянулась в школьный рюкзак за ручкой. Когда учительница плеснула отбеливателя на пол – мы буквально задыхались от запаха, – я начала вписывать ответы в аккуратные овалы.

«За вчерашний день у вас возникало чувство одиночества или уныния?»

Я смотрела на ослепительно белый лист – такие ожидают нас на парте каждое утро. Мне захотелось скомкать его, швырнуть через весь класс и заорать, чтобы все очнулись и как-то среагировали на то, что произошло с Кендрой минуту назад. Глубоко вздохнув, я написала: «Нет».

Это неправда – сейчас всем одиноко и плохо. Порой я забываю, что можно чувствовать себя как-то иначе. Но я знаю порядок и отчетливо представляю, во что мне обойдется откровенность. Следующий вопрос.

Я быстро вписала правильные ответы, помедлив, как всегда, перед последним.

«Были ли в вашей семье или среди знакомых случаи самоубийства?»

«Да».

Признавать это день за днем невыносимо, но это единственный вопрос, на который я вынуждена отвечать правду, потому что ответ им известен.

Подписавшись внизу, я дрожащей рукой взяла листок и понесла к столу миссис Портмен, остановившись перед кафедрой на мокром полу, где только что была кровь Кендры. Я старалась не смотреть вниз, ожидая, когда учительница уберет в шкаф чистящие средства.

– Извините, – повторила я, когда она подошла взять у меня анкету. На рукаве ее бледно-розовой блузки я заметила маленькое пятнышко крови, но говорить не стала.

Миссис Портмен просмотрела ответы, кивнула и убрала листок в журнал посещаемости. Я вернулась за парту. В ушах звенело от напряженного молчания. Я ловила звуки в коридоре, ожидая приближающиеся шаги, но спустя долгую минуту учительница откашлялась и снова начала рассказывать о свойствах трения. Я с облегчением закрыла глаза.

Суицид среди подростков еще четыре года назад объявили национальной эпидемией – руки на себя накладывал каждый третий. Самоубийства были всегда, но вдруг без видимых причин мои сверстники начали один за другим выбрасываться с верхних этажей и полосовать запястья. То, что уровень самоубийств среди взрослых не вырос ни на процент, лишь добавляло мистики.

Ходили разные слухи – от порченой вакцины детских прививок до пестицидов в пище. Люди хватались за любое объяснение. Победила теория, что переизбыток антидепрессантов изменил химические процессы организма у нашего поколения, многократно усилив склонность к депрессии.