Алексей Федорочев - Видящий. Книга 2

Пользуясь затишьем, обстоятельно поговорил с Бушариным о его исследованиях, как всегда узнал много нового и интересного. Александр Леонидович, немного заброшенный мною последнее время, собирал новый испытательный стенд на пару с Виктором. Но, как бы ни хотелось мне ускорить его работу, нанимать дополнительных помощников не стал — изредка помогал собственными руками, привлекая за компанию то Черного, то кого-то из родичей. Никто, кстати, никогда не отказывался, посиделки выходили веселыми, уютными, как раньше, а профессор еще и просвещал нас по ходу.

Что еще? Купил и выдарил сестричкам по цепочке с кулоном из нефрита.

— Их можно носить как браслеты? — через Чжоу спросили у меня красавицы.

— Да, как угодно, так и носите, хоть на руках, хоть на ногах, — на моей памяти я видел много девушек с цепочками-браслетами на запястьях или щиколотках, так что не видел в этом ничего странного и уж тем более, криминального.

Помог девушкам застегнуть украшения именно так, как они хотели, за что удостоился трех горячих поцелуев под нечитаемыми взглядами остальных китайцев.

Поступок имел неожиданные последствия: с этого дня я перестал спать в одиночестве. Поочередно кто-то из сестричек под покровом темноты прокрадывался ко мне в спальню и скрашивал ночные часы. Сначала даже испугался, что обмен браслетами означал какой-нибудь неизвестный мне брачный ритуал, но, ни литература, ни единственный признанный в нашей компании китаевед — Шаман ничего не могли сказать по этому поводу. По крайней мере, свадьбы в современном Китае ничего общего с браслетами не имели.

Минусом шло то, что пришлось ограничить и без того редкое общение с мамой. Рисковать ею в свете интереса Потемкиных и Гордеевых мне не хотелось, так что мог видеть матушку, только прикрываясь начавшим работать в «Кистене» Большаковым. Пока еще это не стало проблемой, но на будущее требовалось как-то получше залегендировать наши встречи. Как мою мать, ее знало очень ограниченное количество людей, у всех были свои резоны не делиться этой информацией дальше, так что с этой стороны подвоха не опасался. Под предлогом знакомства с местом работы ухажера провел ей экскурсию по офису «Кистеня» и нашей базе, к тому моменту принявшей более-менее обжитой вид, удостоился похвал. Почему-то уверен, что нашу контору она представляла, как грязный подвальчик в какой-нибудь темной подворотне, но, увидев реальное положение дел, родительница слегка оттаяла.

Первая ласточка последствий ноябрьских событий прилетела через три недели с Брониславом. Руслан Францев, которого мы давно звали Русом, возглавив нашу собственную только что созданную службу безопасности, долго ныл, что без Костина-младшего ему жизнь не мила, звонил тому в Москву, заманивая калачами и пряниками, а также горами работы, и, похоже, добился, чего хотел. Слава приехал не с пустыми руками: «Московский вестник» и пара других изданий на странице с некрологами напечатали о трагической кончине Гордеева Александра Федоровича, пусть земля ему станет комом.

— Ха! Вот не знал я его лично, а приятно! Еще чем порадуешь?

— Капитан Рогов вчера к Александру Владимировичу заходил, сказал вам скоро ждать его в гости. Просил передать дословно, что свиньи нынче жирные уродились. Егор Николаевич, это он про наших фигурантов?

— Много будешь знать, скоро состаришься. — Угрозу подарить свиней Славиному отцу я не выполнил, поросят куда-то пристроил Ли, так что Роговская милая шутка прошла мимо основного состава «Кистеня», оставшись нашим паролем.

— Извините, — смутился Бронислав, — Вот, еще есть несколько некрологов, мне кажется, это по нашему делу.

— Оу! В Коломне нынче эпидемия бушует! Гордеевы мрут, как мухи, — не все упомянутые в газетах фамилии относились к этому семейству, но связи между ними прослеживались, — Ух ты! Тяжелая болезнь отца семейства! — я обратил внимание на обведенную ручкой короткую статейку о срочной госпитализации 65-летнего Михаила Гордеева. Материал был явно проплаченный — уж очень изобиловал описанием прошлых благодеяний и заслуг Михаила Алексеевича, но сам факт! Поглядел на дату выпуска — больше недели назад.

— Не узнавали, так и лежит, болезный? Или подлечили уже?

— Василий Нестерович строго-настрого запретил в Коломну соваться. Но у меня там одноклассник живет, так он говорит, что по слухам болезнь тяжело протекает, вроде как не жилец уже.

— Ай-ай-ай! Какое горе, какая утрата! — фальшиво всплескиваю я руками.