Кирико Кири - Песнь надежды. Том 1. Том 2

От страха Сильвия совершенно забыла и о чести, и о достоинстве. Сейчас она больше всего походила на рысь, попавшую в капкан и пытающуюся из него вырваться любой ценой.

Сильвии удалось взять себя в руки. Боль в ноге отрезвляла, и после безуспешных попыток она наконец смогла справиться с паникой. Истерика сошла на нет, и Сильвия наконец смогла взглянуть на ситуацию немного трезво.

Её пугало одиночество. Даже не тот факт, что она в смертельной опасности и каждая минута может оказаться для неё последней, а то, что встретить её ей придётся совершенно одной. Одной, брошенной на произвол судьбы. Даже если бы Тэйлон просто убил, было бы лучше, чем вот так здесь бросить её.

Но не факт, что её бросили, верно? С чего она это вообще взяла?

Сильвия ещё раз осмотрела свою ногу. Опухшая, искривлёная, вздувшаяся, как воздушный шар бордового цвета. На ней уже точно не походишь. Это не упоминая того факта, что в двух местах стопу пронизывали железные стержни. Оттуда дорожкой сбегала уже засохшая кровь. Она попыталась найти способ открыть вручную ловушку, но не смогла.

Это лишь значит два варианта — либо её бросили, так как вытащить не смогли, либо Тэйлон отправился в город искать что-нибудь похожее на лом, чтобы разогнуть лепестки.

Да, он отправился в город, чтобы найти способ освободить её ногу. Эту мысль Сильвия практически сразу подхватила, выставив в центре своего сознания. Он в городе ищет, чем бы раскрыть эту ловушку. Вариант того, что её просто бросили, она сразу же отбросила, боясь к нему возвращаться. Просто не хотела верить, что такое возможно.

Поэтому она устроилась поудобнее, чтобы не тревожить ногу, и стала ждать. Тэйлон точно не бросит её, ведь они из одного рода. Он может и труслив, но всё же из высшего общества и благороден. Эти мысли Сильвия повторяла как мантру, стараясь убедить саму себя в том, что так оно и есть. Её не бросили.

Не бросили.

Но уже через некоторое время беспокойство взяло вверх. Появилось «А что, если…».

А что, если её всё же бросили? А что, если Тэйлон понял, что выбраться у него одному больше шансов, чем с раненой сестрой? А что, если он понял, что ей не выбраться?

— Ерунда, — тихо произнесла она. Голос подействовал успокаивающе, и Сильвия повторила чуть громче. — Такого не может быть, — вздёрнула нос, словно пыталась показать невидимому наблюдателю, что её веру в свой род не сломить. — Храни род, и род сохранит тебя. Он не бросил меня. Бранье род не бросит.

Но уверенности поубавилось. Особенно когда со стороны города начали раздаваться звуки, похожие на повизгивания.

— Ветер, — пробормотала Сильвия. — Это всё ветер.

Но звуки не прекратились, их стало даже больше.

А ещё вокруг неё словно бы кто-то ходил. Со стучащим в груди сердцем Сильвия оглядывалась, думая, что вот-вот обернётся и увидит… Что увидит? Воображение рисовало тысячи жутких картин, одна страшнее другой.

А взгляд возвращался к городу, к небольшому переулку. Если Тэйлон… Вернее, Тэйлон ушёл через него. Что скрывается в городе, одному Солнцу известно, однако он же солдат, старший каппер, сможет за себя постоять.

И ожидания Сильвии были вознаграждены — из проулка показалась тень. В первые несколько секунд она смотрела на неё с замершим сердцем, не в силах рассмотреть сквозь туман, кто направляется в её сторону. Но уже через несколько секунд очертания прояснились.

— Тэйлон… — выдох был едва слышен. Она сразу вскинула руку, негромко позвав. — Тэйлон, я здесь!

Но её улыбка поблекла так же быстро, как и появилась.

Тэйлон, он выглядел… неважно. Очень неважно. Он выглядел так, словно вот-вот упадёт, весь в крови, раненый, ковыляющий, как уставший рудокоп или каторжник. В руках он держал забрызганный кровью топор, который, казалось, вот-вот вывалится из рук. В другой держал тесак, испачканный кровью.

У Сильвии замерло сердце при взгляде на инструменты. Уж слишком красноречиво выглядели они в свете сложившейся ситуации.

Удовлетворение. Вот что я чувствовал, возвращаясь.

Удовлетворение.

Не буду врать: в конце концов, кем я был? Убийцей, солдатом, тем, кто умеет хорошо воевать. И что чувствует любой, когда он видит, что работа сделана, причём сделана хорошо, хотя, казалось бы, всё против него? Естественно, он удовлетворён результатом, тем, что справился.

Я, собственно, справился. Скрипя зубами, терпя боль в ранах и все сопутствующие проблемы, я одержал верх над обеими тварями и был полностью удовлетворён исходом. Я жив, а они — нет.