Алексей Витанов - Проблески рассвета [СИ]

— Вряд ли. Он созывает суд. Похоже, наш зазнайка, который сторонился всех и вся, порядком забылся и, наконец, ответит.

— Они хотят на время запретить дуэли! Возмутительно! Так что пусть лучше Алэйр действительно ответит. Будет знать, как нарушать правила!

— Точно, никто не должен чувствовать себя особенным!

— Но что, если Мэнлиус всё-таки избежит наказания? Не надо ли нам его покарать?

— Идиот! Хочешь сам попасть в Чёрную Комнату?

— Если на него навалятся несколько сильных учеников, то вряд ли она ему поможет…

— Магистр этого так не оставит!

— А мы скажем, что отстаиваем исключительно интересы Башни! В Совете найдётся поддержка… Что… Эй, вы куда? Почему никто не хочет бороться за наши интересы?

Суд был созван вечером. Советники прибыли на заседание в качестве присяжных, магистр был вынужден отказаться от роли судьи и сидел в зале. На его роль взяли одного из советников. Направляясь в Зал Правосудия, Мэнлиус всей кожей ощущал направленные на него враждебные взгляды. Снова нахлынул страх, заставивший дрожать подобно листу на ветру. «Это конец. Я влип накрепко» — билась в голове одна единственная мысль. Конечно, у Мэнлиуса появился козырь, но сейчас всё казалось бесполезным. Появилась мысль, что предложение советника принимать не стоит, что всё это опасная и сложная для понимания интрига. Эту мысль подстёгивал страх, привычно вернувшийся из подсознания.

Хотя это здание висело в воздухе, этажи считались от моста, который вёл в башню. Мэнлиуса провели через нулевой этаж Блока Дознаний, вызвавшего у парня ещё больший трепет. Здесь можно было увидеть цилиндрические камеры с механизмами для допроса самыми жуткими способами.

Затем они прошли через первый этаж, где ожидали те, кто не попал в Зал Суда (процесс был объявлен публичным, в назидание). Обстановке здесь была менее мрачной, но по-своему строгой. Чёрные с красными вертикальными линиями стены окружали преступника со всех сторон. Стены покрывали изображения Последнего Пути. Жнецы — зловещие фигуры в тёмных балахонах с черепами вместо лиц и с косами проводили души в последний путь к Вратам Судьбы. Другие фрески изображали суд над душами в затерянном среди северных льдов Городе Мёртвых. Те, кто не достаточно очистил свою душу, проходили суровые испытания. И лишь затем очистившейся душе позволяли пройти через Врата.

Потолок окружали гранитные колонны с крылатыми, как у статуй других богов статуями Ларгиторда — бога закона и создателя человечества. Лицо бога, как обычно, скрывала свирепая маска, которая по замыслу скульптора должна была лишать надежды даже на божественное прощение. Уже здесь Мэнлиус ощутил на себе полные ненависти и страха взгляды рядовых магов. Его сердце забилось от собственного беспокойства ещё сильнее, а кровь прилила к вискам, путая все мысли.

Наконец, он вошёл в Зал Суда на втором этаже. Круглое помещение было набито битком. Мэнлиуса подвели к трибуне в центр. Трибуна судьи и присяжных возвышалась перед ним, усиливая ощущение подавления. Чёрные крылья вздымались над трибуной словно косы Жнецов, готовые вот-вот обрушиться на преступившего закон. Над самой трибуной снова высится Ларгиторд с мечом в одной руке и весами в другой. Судья и присяжные одеты в подражание Жнецам — крылатые чёрные мантии с капюшонами и черепами. Стены здесь выкрашены подобно ледяной пещере, где обычно проводился Последний Суд для души. Причём во льдах неизвестный художник изобразил корчащиеся в муках души.

Сидевший в центре судья повернул голову в его сторону. Мэнлиус отвёл взгляд и старался смотреть куда угодно, только не в глаза судье. Магистр сидел в зале и его колючий изучающий взгляд непутёвый ученик тоже чувствовал. Поворачиваться к учителю ему сейчас особенно не хотелось.

Обвинитель смерил Мэнлиуса взглядом, полным превосходства. На него парень старался тоже не смотреть. Мэнлиус помнил этого мастера, его фальшивое внимание и якобы дружеские советы. Он игнорировал их, и теперь обвинитель, видимо, был обижен. А вот защитник поприветствовал дружеской улыбкой. Здесь ситуация была с точностью да наоборот. Защитник с самого начала относился к Мэнлиусу как к баловню судьбы, то есть презрительно. Но сейчас именно он выступал на его стороне.

Зал заполнял гомон. Собратья-маги оживлённо обсуждали перспективы дела, Мэнлиуса и свои собственные. Первый ученик вдруг ощутил отвращение к ним всем, кого должен был считать собратьями по Искусству. «Маг должен быть просветлённой и просвещённой личностью» — вспомнил Мэнлиус слова учителя. «Уровень мага определяет не только его силу, но и его просветлённость».