Александр Меньшов - Пройти лабиринт

— А то и значит, мил человек… прости, имени твоего не знаю… что моё место в начале.

— Меня зовут Велор, — вдруг даже для себя самого сказал Андрей.

«Почему я так сказал? — он нервно потер подбородок. И тут же оправдался в своих глазах: — Нечего ему знать мое настоящее имя…Да и вообще, теперь я первый человек, значит и имя у меня должно быть новым…»

— Велор? Никогда такого имени не слышал.

— Оно древнее… древнескандинавское…

— Да?.. Ну пусть… Итак?

— Что «итак»?

Тут Андрей снова вспомнил о чае и взял кружку. Тот уже сильно остыл, хотя от начала появления деда прошло не так много времени.

— Как там говорили раньше: «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?» — улыбнулся тот.

Андрей сделал глоток и сосредоточился: «Держать ситуацию под контролем… держать ситуацию… нельзя идти на поводу».

— Ты знаешь, — голос деда стал несколько серьезнее, — кто ты?

Андрей лишь покосился на собеседника и снова сделал глоток.

— Тогда смотри…

Мир взорвался.

Наверное, по-другому не назовешь. Андрей испугано смотрел по сторонам: люди неслись со всех сторон. Они будто хотели затоптать его. Толкали, огрызались…

Кружка вылетела и покатилась по пыльному асфальту, разбрызгивая чай на тротуар.

И тут Андрей вдруг отчетливо увидел себя со стороны: бомжеватый тип сидящий на краю тротуара. Да еще и не бритый. Почти, как Старичок-Боровичок.

— Развелось тут…

— Еще один ненормальный.

— Ой, слушай, я его знаю.

— Точно, это же главврач…

Слова, мысли… отрывки фраз… «Где я?»

Андрей давно не чувствовал такой паники. Ему казалось все чужим. И люди какие-то страшные… чужие… вовсе не люди… Слева… справа… повсюду…

Идут. Как-то зловеще смотрят.

Андрей схватил свою кружку, словно она могла ему как-то помочь.

— Отойди…

— Ну, блин! Какого ты тут встал!

— А вонище какое! Сколько дней он не мылся?

Пинок в спину… в плечо… Кружка чуть снова не вылетела из рук. Андрей с силой прижал ее к груди и попятился.

Глаза на несколько секунд перестали бегать по сторонам, и он увидел четкий рисунок на асфальте. Это были спиралевидные узоры, нанесенные белым мелом, и причем очень ровно. Они «рукавами» расходились в стороны… А в центре стоял он — Андрей.

«Лабиринт? — от этой мысли стало вдруг нестерпимо душно. — Это лабиринт!»

Андрей отчего-то даже обрадовался подобному открытию.

И только теперь он отметил, что окружающие люди перестали его толкать. Они проходили по внешним кольцам и уходили прочь.

Лабиринт его защищал… Андрей присел в центре и коснулся белых линий. От них исходил какая-то радостная энергетика. И восторг…

Но это длилось минуту-другую. И потом все исчезло. Исчезло как дым, растаявший в воздухе… бесследно…

Андрей снова ощутил их взгляды… шепот…Какая-то черная тень застилала ему глаза… И еще эта боль… Боль от одиночества и непонятости…

«Они осуждают меня, — Андрей тяжело сел на холодный асфальт. — Я сумасшедший».

Эта мысль поглотила все иные.

Андрей потерял нить своих рассуждений. И лишь больше забился в «скорлупу», пытаясь закрыться от недовольных взглядов… а еще от мыслей…

«Да, мыслей! Они словно молнии, что вырываются из мглы темных туч… Нет! Нет… Чего вы хотите?»

А люди проходили мимо.

«Мне, кажется, что вижу узоры… Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи… Они связываются в какой-то лабиринт…»

Эти слова выплыли из глубин памяти.

«Я также отнесся к своему брату, как сейчас прохожие относятся ко мне», — от этой мысли стало горько.

— Что за чушь!

Андрей сжал зубы до хруста. Зачем он тогда так сказал?

Кто-то присел рядом.

Андрей знал, кто это и зажмурил глаза.

Как не хотелось их открывать: там, за пеленою век, была иная реальность.

— Здравствуйте, — и голос у этой реальности был неискренним и слащавым. Хотя этот голос и старался убедить в обратном.

Можно было откликнуться на него и снова выбрать путь к Порядку.

Чужая рука легла на плечо. С ним пытались установить контакт.

О, как же хотелось снова оказаться у озера. Старичок-Боровичок сыграл злую шутку, вернув Андрея назад.

«Отомстил, сволочь!.. Отомстил за все те дни, проведенные в психушке… И пусть я фактически не участвовал в процессе его лечения, но я, как и все, его осудил за отказ от Ритуала».

Андрей сделал глубокий вдох.

«Не надо забывать, что я воин! — резко ответил он сам себе. — Да, воин! И не надо говорить о напыщенности фразы!»