Анджей Савицкий - Апозиопезис

— Игнаций попал в лапы безумцев?

— К сожалению. Исключительно по причине недосмотра. Мои ведь ребята приказали автоматам только лишь попугать, а сами пошли пить водку. Мехаборги отрезали музыканту обе руки, чтобы больше он уже не мог играть. Из ближайшего костела они сперли органные трубы и так долго дули ему в уши, что тот совершенно оглох.

— У него забрали музыку, — шепнула Генриетта.

— А потом этими же органными трубками нашпиговали ему тело. Когда я пришел, он уже умирал.

— И на вас тогда был фрак с орденом?

— Наверное, да; все это происходило после какого-то бала, — полковник пожал плечами. — Мне не оставалось ничего другого, как только приказать автоматам завершить начатое. Так те сукины дети еще и выколупали ему глаза, чтобы после смерти он не смог добраться к Марии. Тело я приказал закопать где-то в сторонке, чтобы никто не видел, ну а автоматы еще в тот же день попали в доменную печь. Вот и все. Я же говорю, что смерть Игнация была просто несчастным случаем.

— Но ведь ваше сотрудничество с торговцами рабынями случайностью уже не было? — перебила того Геня.

— Это уже по причине бедности, — ответил на это Муханов, поправляя фуляр, украшенный громадной жемчужиной, на которую обычный чиновник должен был бы собирать лет двадцать. — Предлагая Марии руку и сердце, я вынужден был отказаться от высоких должностей. Правда, мой добрый приятель, фельдмаршал Берг, устроил мне пост директора казенных театров, так что несколько лет мы еще могли более-менее жить, но настоящее богатство сбежало у меня из-под носа. Я совсем не жадный, мне хватало того, что у нас имелось. К сожалению, пару лет назад Мария начала болеть. Врачи утверждают, будто состояние ее безнадежное. Надеяться мы можем исключительно на биомеханику, ее необходимо перестроить в мехаборга. — Какое-то время он задумчиво молчал. — Но Мария не желает на это согласиться. Я ее выбор уважаю, но не собираюсь глядеть на то, как она постепенно угасает. Я нанял самых известных врачей, самых дорогих специалистов, которых собираю со всего света. А это стоит больших денег. Действительно больших. Так что мне не оставалось ничего иного, как только поискать источник дополнительных доходов.

— И вы связались с похитителями женщин, — с бешенством процедила Генриетта. — Мало того, вы и сам похищали. Начинающих актрисочек и танцовщиц, глупеньких дурочек из провинции, которых никто не знает, и судьба которых, честно говоря, никого особенно и не волнует.

— Все эти дуры так или иначе, раньше или позднее попадают на улицу. Иногда они скатываются настолько низко, что отдаются в подворотне или в сточной канаве за четвертушку водки или за буханку хлеба. Они сдыхают от голода и холода, если только раньше их не успевает сожрать сифилис. Так не лучше ли дать им шанс? Некоторые попали бы в серали паши или султана, дожили бы до поздней старости в довольстве и достатке. А то, что при этом я еще кое-что заработаю? Ведь я же действовал не из жадности, но от любви. Чтобы спасать свою любимую женщину.

«И только лишь потому я тебя не прибью», — подумала Генриетта. — «Так и быть, гад, жизнь тебе оставлю».

— Так что теперь дамочка может понять мое раздражение своей личностью. Дамочка представляет лично для меня угрозу, и действия дамочки уже лишили меня дополнительного заработка. — Он развернул гаечный ключ и, словно пистолет, нацелил его в лицо Генриетте. — И я лично прослежу за тем, чтобы дамочка наконец-то исчезла. Раз и навсегда.

Граф Берг стоял, опираясь на двух палках. В своей ночной рубашке и ночном колпаке он не выглядел особенно грозно. Данил — который видел его столь близко — тем не менее, испытывал к нему уважение. Даже как лохматый, вытащенный из кровати старичок — он излучал авторитет. Его окутывала аура могущества Империи, превращая людские останки в грозного командира. Он ковылял перед стоявшим по стойке смирно Кусовым и Довнаром, глядя на обоих исподлобья. Его не вытаскивали из кровати со времен восстания, так что он уже и отвык от подобного рода неудобств. Но гнев он пока сдерживал, поскольку сам ранее приказал сообщать о любых возможных инцидентах, имеющих связь с делом.

— Что, мой милый мальчик, билокацией страдаешь? — обратился граф к Кусову. — Находишься в двух местах одновременно. Стоишь передо мной, и в то же самое время катишь в поезде, направляющемся в Петербург. Во всяком случае, именно так мне доложили пару часов назад.

— Я посчитал, что ситуация требует моего личного вмешательства, и решил возвратиться…