Ольга Ларионова - Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра)

Мало того, что у противоположной стены спал, прикрыв морду крылом, иссиня-черный дракон; но на фоне этой темной громады на пестрых подушках, небрежно брошенных прямо на ковер, мирно почивало самое пленительное создание, какое только могло возникнуть в воображении земного мужчины.

— Сатана перкеле! — прошептал Юхан, исчерпывая этим весь свой арсенал крепких выражений.

Для человека, два часа назад взятого в плен посредством самого непостижимого и откровенно разбойничьего нападения со стороны каких-то лиловых головоногих, это зрелище было столь ирреально, что он перешел на язык жестов и красноречиво поднял большой палец. По-видимому, это должно было означать: «Если сия особа — предводительница пиратов, то я — руками и ногами за космический разбой!»

Командир орбитальной станции «Марс-3» летчик-космонавт Юрий Брагин, ценитель женской красоты и человек стремительных решений, что тоже в нем органично сочеталось, показал в ответ два пальца и выразительно пожал плечами: «Вот уж не ожидал от отца двоих детей!» — а затем повернул большой палец книзу, что со времен функционирования Колизея ничего хорошего не предвещало.

Сейчас же это значило одно: берем заложника.

Но не успели они сделать и шага, как сверху, из-под потолка, на них обрушилось что-то ослепительно розовое, бьющее мягкими крыльями и уже нацеливающееся изящным клювом прямо в лицо; однако реакция прекрасно натренированного космолетчика сработала прежде, чем разум смог оценить всю несерьезность такого нападения, и огромная блистательно-аметистовая птица через секунду уже самым непочтительным образом была зажата у Юхана под мышкой. Инициатива бортинженера оказалась в какой-то степени скованной, и Юрген, опасаясь, что эта пусть даже почти бесшумная возня может несвоевременно разбудить хозяйку дома, ринулся вперед, одним броском перекрывая несколько метров, — счет пошел уже на доли секунды. Дракон выпростал из-под крыла лошадиную голову и возмущенно топнул копытом; лицо спящей дрогнуло, и она, не открывая глаз, легко подалась вперед, отталкиваясь от подушки и гораздо быстрее, чем мог предполагать землянин, нашаривая лежащий рядом клинок, но в следующий миг Юрген одной рукой уже крепко держал ее за плечи, а другой зажимал рот, машинально бормоча что-то на космическом интерлинге.

При звуках его голоса она вздрогнула и замерла, но в этой неподвижности не было притворства затаившегося животного — нет, так замирают, когда напряженно ждут новых звуков, стараясь не пропустить их; у него возникло достаточно нелепое предположение — может быть, в довершение всей невероятности происходящего, она еще и понимает его?

— Потерпи, милая, — шепнул он, едва шевеля губами, чтобы показать, что благодарен ей за отказ от сопротивления, и тут же услышал серебряный звон: шпага выпала из разжавшейся руки и скользнула на пол; на всякий случай он инстинктивно подхватил оружие, отпустив ее руки, и тут же они легко метнулись к его лицу, и он почувствовал беглое прикосновение ее пальцев, как это делают слепые, но в этих движениях не было любопытства, нет, здесь сочетались недоверие и страсть, жадность и благоговение… И лицо ее, узкое смуглое лицо с закрытыми глазами — оно было обморочно напряжено, и только губы под его рукой, зажимающей рот, непрестанно шевелились, как будто она быстро-быстро повторяла одно и то же. Он напрягся, стараясь уловить это слово, его рука дрогнула и опустилась, и в тот же миг ее губы очутились возле самого его лица; едва ощутимо касаясь его, они жарким и влажным контуром очерчивали каждую его линию, безошибочно угадывая и изгиб бровей, и легкую горбинку носа, и по мере этого узнавания медленно раскрывались глаза — огромные, сияющие, гиацинтово-лиловые, как чароит, неподвижно глядящие в одну точку.

— Асмур… — рождалось, как заклинание, возле самого его лица. — Асмур, Асмур…

Он не знал, приветствие ли это или имя, земной или неземной язык звучит сейчас перед ним, но инстинктивно чувствовал одно: происходит ошибка, горькая и жестокая, и он — ее виновник. Ему нужно было как-то вмешаться, но он понимал, что это будет все равно что ударить по этому прекрасному слепому лицу.

— Асмур! — вдруг крикнула она с отчаяньем, и ее пальцы с неженской силой рванули ворот его костюма, так что брызнули во все стороны звенья молнии, и черные волосы скользнули по его груди — замерев, она слушала, как бьется его сердце…