Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня

Гарри шел теперь, задумчиво смотря себе под ноги, и не заметил человека, ожидавшего их в дальнем конце галереи, до тех пор, пока они не приблизились к нему.

— Почти вовремя, — сказал незнакомец.

Гарри взглянул на человека, и на этот раз дежа вю поразило его так сильно, что на секунду потемнело в глазах. Он покачнулся. Глория едва успела схватить его за руку, но он даже не заметил этого. Гарри видел только человека с улыбкой громилы и серыми глазами, излучавшими какую-то тайную радость, от которой юноше захотелось истерически рассмеяться. Он знал этого человека и абсолютно не имел понятия откуда и почему.

Тут он почувствовал, как сильные пальцы Глории впиваются ему в руку.

— В чем дело, Гарри? Успокойся.

— О'кей, — он встряхнул головой, сбрасывая наваждение. — Пошли. Я в норме.

— Никогда не видела такой бледной нормы, — Глория ослабила хватку и отошла от него, закурив новую сигарету.

Сотни, подумал Гарри, Она выкуривает сотни сигарет в день.

— Трогательная встреча старых друзей у нас получилась, — сказал человек. Его большой вытянутый нос придавал лицу лисье выражение. Коротко остриженные волосы отливали всеми оттенками цвета, который принято называть каштановым. — Мне, однако, все начинает уже надоедать. Давайте-ка выбираться из этой кучи мусора. Это — разбазаривание пространства, если хотите знать мою точку зрения. — Он взглянул на хрустальный купол. Волшебник Оззи любит, правда, стеклянные крыши.

— Старый ты мошенник, — рассмеялась Глория.

Он снова улыбнулся своей таинственной улыбкой.

— Есть с кого брать пример.

Во время этого обмена любезностями, Гарри наблюдал за Чазмом. Карлик словно оцепенел, то ли от совершенного почтения, то ли от крайнего ужаса. Глаза приобрели цвет его черной кожи. Цвет угля и ночи. В мозгу Гарри пронеслась фраза: «черный, как предательство». Он подвинулся ближе и коснулся плеча Чазма.

— Что с вами?

Человечек дернулся, будто от удара током.

— Ай!

— Оставь его в покое, — сказал их новый компаньон ясным, почти приятным голосом. — Через минуту он возьмет себя в руки. У него просто кратковременный приступ алчности и благоговения. Правда, Чазм?

Коротышка не ответил.

— Алчности и благоговения? — удивился Гарри. — Почему?

— Чазм очень религиозен. — Человек хохотнул. — Верит в бога и в рай.

— Не понимаю.

Снова короткий смешок.

— Вы — на небесах, а я — Господь Бог. Но ты можешь называть меня Джек. А теперь пойдемте. Я еще не завтракал — живу бобылем, без хозяйки в доме. Некому готовить, и вообще, одиноко. — Он бросил довольный, хитрющий взгляд на Глорию.

— Свиньей ты был, свиньей ты и остался, — отозвалась та.

— Точно. Разве плохо, что существует хоть что-то неизменное?

В каменной стене обширной комнаты виднелось несколько проходов, и снова Гарри укололо смутное предчувствие, будто эти темные отверстия были ему знакомы. Ходил ли он этим путем раньше? А если ходил, почему не помнит?

Мир опять начал крениться, но на этот раз Гарри удалось скрыть замешательство. Сосредоточься, приказал он себе и взглянул на присоединившегося к ним человека. Странно. Неужели на этой планете все мужчины такие мелкие и костлявые? На что уж Чазм не гигант, а Джек еще менее внушителен. И вся эта чушь насчет Бога. Хотя бы ради приличия назвался «божеством». Так нет же, именно Бог, единственный и неповторимый. А рай? Место, безусловно, огромное и впечатляющее, но оно не укладывалось в представлении Гарри о райских кущах.

Но все же в Джеке было что-то особенное. Он окутывался, как туманом, неким неслыханным, завывающим смехом — словно вся Вселенная была шуткой, которую только он, Джек, мог по достоинству оценить.

А Чазм, прежде казавшийся достаточно уверенным в себе, теперь был явно напуган. Что за сила так подействовала на него?

Новый знакомый жестом пригласил всю компанию в один из проходов. Глория двинулась первой. Чазм все еще находился в легком трансе, и Гарри, проходя мимо, тронул его за локоть. Коротышка легонько подпрыгнул, но сразу же последовал за ними. Черные глаза его медленно выцвели до темно-лиловых, став похожими на синяки.

Метрах в двух впереди шествовал Джек, положив руку на талию Глории. Они о чем-то мирно беседовали, и Гарри понял, что эти двое давно и хорошо знали друг друга.

На мгновение он почувствовал горькую зависть. У него не было никого. Никого во всей Вселенной, кому он мог бы доверять. Или любить. Или просто идти бок о бок, касаясь верного друга.