Павел Торубаров - Без единого выстрела[сборник]

— Эй, — пришлось сказать, — успокойся, береги силы, это еще не победа.

Тут они опять в кучку сбились, шушукаются. Опять пришлось вмешаться.

— Хватит прохлаждаться, оружие взяли, ножи, вещевые мешки и не забудьте карманы

вывернуть! Здесь все пригодится, — скомандовал.

Гляжу, маленькая фигурка первой винтовку схватила, затвором лязгнула.

Трое без оружия осталось, в том числе и рыжая красотка, с которой все и началось.

— Безоружных, ученых и ослов в середину! — переделал я слегка знаменитую фразу.

Улыбнулись мне в ответ зубки жемчужные.

— О, пан знает историческое высказывание Наполеона? — спрашивает она. — Многие поляки служили в его армии. А кого пан еще знает?

— Из поляков? — спрашиваю. — Костю Рокоссовского, командарма шестнадцатой штрафной армии и генерала Буй — Тур Комаровского, из Армии Крайовой. Ну и железного Феликса, его все знают, только многие не помнят, что он поляк. Хватит, или продолжим? Уходим с дороги!

Все за мной, след в след, места не прогулочные, опасные.

Отошли метров на двести, я заволновался — ни одной аномалии по пути не заметил.

— Стой! — шепчу, — привал. Тут нас сразу не заметишь, проверяем трофеи. Счетчик Гейгера есть там хоть один? И капюшоны снимайте, своих спутников надо знать в лицо.

И сам очки снимаю. У меня «хамелеон» — полная защита от ультрафиолета. Глаза беречь надо. Плюс от веток надежная защита.

— У вас загар нездешний, — одна девица замечает.

— Да, — говорю, — недавно по острову Корфу бегал.

Оживились они, залопотали, и понял я, что передо мной прекрасные полячки. Интуристки. До периметра рукой подать, выведу их на дорогу к заставе, и свободен от обязательств.

Смотрю на рыженькую, и сердце слегка щемит. Но это пройдет — я знаю.

Одна брюнетка на английский перешла.

— А здесь вы какое задание выполняете? — спрашивает.

Меня за военного приняла, смешно. Те в Зону в одиночку шага не сделают.

— Важное, — отвечаю, — и секретное.

— Вы должны связаться с вашим командованием, доложить о нашем освобождении, пусть за нами пришлют самолет. Наши семьи имеют достаточно связей, чтобы решить этот вопрос непосредственно с королевской семьей. Княжна, — кивнула она на блондинку, — вообще родственница британской династии.

Вот попал сталкер. Только королевских родственников мне здесь не хватало.

— Нет связи, — честно признаюсь. — Отдохнете, и ножками будем выходить. Возможно, с боями. Или заберемся в любой схрон, вы замаскируетесь, а я за помощью пойду. Но до убежища тоже надо дойти.

Так, семь девиц и паренек шустрый. Это он винтовку подобрал на дороге. А штыком вон та блондинка работала. Два бойца у меня есть, это хорошо.

Кстати, интересно, сколько времени я с артефактом потерял?

— Какое сегодня число? — интересуюсь.

— Шестнадцатое апреля, — мне отвечают. — Одна тысяча девятьсот сорок четвертого года, естественно. Шестой год войны.

Я сразу поверил. Достал меня большой мир. Был у меня маленький безопасный уголок, и тот у меня украли. Стиснул я зубы, чтобы не завыть. Все, не нужен в Зоне сталкер, вот тебе твое выходное пособие. Последнее приключение до конца жизни. Кушай, не обляпайся.

— Ладно, еще Польша не сгинела, — цежу тихо, — выкрутимся. Нам во Львов пока надо, там у меня запасная связь есть.

Не вру, кстати. Много было в старой войне и гнусного, и великого, и необъяснимого. А я большой специалист по загадкам. Вот сейчас одну будем на практике разгадывать.

— Нам нужна машина. Возвращаемся к дороге.

Нам надо было спешить. Я знал последнюю явку самого удачливого террориста в мире — Кузнецова Николая, позывной «Пух», и дату восстания в Львовском гетто. У меня оставалась всего лишь неделя, чтобы из трех гнилых ниток связать спасительный канат. Хотя бы для рыженькой красотки.

Говорят, в Грузии есть поверье, будто бы первое, что видит душа, попадая на Небо, это — толстая книга, в которой на каждой странице записан каждый день, прожитый душой. И душе разрешается вырвать из книги любые страницы, которых она стыдится….

Мы сидели в баре. Не в том, где почтенная публика пьет вечерний мартини и говорит о высоких материях, а в настоящем. Тут собирались настоящие люди: сталкеры. Те, кому не важен внешний лоск. Те, кому не надо доказывать, что ты крут, как вареные яйца. Те, кому плевать на грязные стены, прокуренный потолок и коптилки вместо ламп на замызганных столах. Сталкеры… Мы такие разные и, одновременно, одинаковые. Мы все тут, на Проклятой Земле, что–то ищем. И, хотя все мы говорим, что ищем богатства, — это неправда.