Эдгар Пэнгборн - Дэйви

Кожаные ножны ножа касались о мое тело при каждом шаге. Я начал обижаться на мутанта, воображая его дьявольского отца за каждым деревом, мое негодование нарастало, словно у глупца, ищущего оправдания для ссоры.

Мы достигли одного из боковых хребтов горы, где высились огромные старые деревья, отбрасывавшие густую тень от переплетенных верхушек. Это были, в основном, сосны, в течение многих лет наращивавшие ковер забвения. Мутанту не нравился этот участок — на открытой горизонтальной местности его можно легко догнать. Он продолжал идти, обеспокоенно озираясь по сторонам, ничто в нем не предполагало защиты демона.

Никогда не говорилось, что демон всегда сопровождает мутанта…

Я решил, что лучше всего было бы убить его на ровном участке и высматривал место под его последним ребром слева. После удара я должен мгновенно увернуться от его длинных рук, в то время как кровь будет вытекать из него. Я вытащил нож и опустил его в мешок, опасаясь, что он может обернуться до того, как я буду готов. Мутант откашлялся, и это рассердило меня — какое он имеет право делать то же, что и люди? Все-таки я чувствовал, что не надо торопиться. Эта ровная местность простиралась довольно далеко: лучше я подожду, пока не успокоюсь.

В таверне я вряд ли расхвастаюсь, буду держаться благородно и спокойно, Дворовой Парень, Убивший Мутанта.

Меня пошлют из города с эскортом, чтобы найти останки и проверить мой рассказ. Скелета будет достаточно, принимая во внимание кости ног, а это все, что мы найдем, так как за время ходьбы и пока будут улажены споры, питающиеся падалью муравьи, вороны, ястребы, небольшие дикие собаки сделают уборку своей дикой местности. Может, мне придется бросить что-нибудь возле тела. Мой талисман удачи — это остановило бы любого, кто собирается похихикать надо мной в кулак.

Мне пришло в голову, когда я почуял отвратительный запах мутанта, что это не грезы. Меня мог допросить мэр, даже епископ Скоара. Семейство Курин, верхушка скоарской аристократии, прослышало бы обо мне. Они могли бы сделать меня таким же богатым, как сами, и я не был бы больше крепостным слугой. Ну, я поехал бы в Леваннон на светлой чалой лошади, к которой никто, кроме меня, не осмелится прикасаться, и с двумя помощниками — ну, тремя: один, чтобы мчаться впереди и позаботиться о комнате для меня в следующей гостинице, где юная горничная раздела бы меня и выкупала, затем ожидала бы в моей кровати, если я ее пожелаю. В Леванноне я купил бы тридцатитонный аутригер и носил бы такую зеленую шляпу с ястребиным пером, а также такую рубашку, чудо из пеннского шелка, зеленую или, может, золотистую! Как приемный сын знатной семьи, я мог бы носить набедренную повязку любого выбранного мною цвета, но я был бы скромным и надевал белую повязку свободного человека, очень длинную, пока хватило бы шелка. Я не думаю, что хотел бы иметь штаны с гульфиком — стиль именно тогда входивший в моду. Те, которые я видел, выглядели неизящно, а гульфик — это ненужное хвастовство. Я бы обувался в мокасины из лосиной кожи, отделанные медным орнаментом. Мог бы начать курить с изысканным вкусом богатого человека отлично приготовленный «мараван» и самый лучший светлый табак из Кониката или Ломеды.

Я представлял себе, как Старый Джон Робсон будет стыдиться своей прежней недоброжелательности и страстно захочет тоже быть в центре внимания на вершине славы. Я позволю ему это. Что ни говори, но он ведь знал парня, который имел такие способности…

Мадам Робсон могла бы взять на себя заботы по снабжению меня несколькими предками. Ранее, когда она была хоть чуточку довольна мною, она замечала, что я вроде похож на ее родственника, который выслужился в армии до капитана во Втором Канхарском полку и женился на дочери барона, а это доказывает, говорила она, что люди с квадратным подбородком и довольно большими мочками ушей именно те, которые добиваются успеха в мире — это касалось и Старого Джона, имевшего несколько подбородков, но ни один из них не соединялся слишком отчетливо с челюстной костью.

Кто может сказать, какой именно мужчина мог посетить дом, где я родился?

Меня интересует многосторонность времени: по этой причине я влез со своими размышлениями сюда в данный момент после трех звездочек. Лучше всего привыкайте к мысли, что мои мудрствования — некоторые предпочли бы слово дигрессия [22] Дигрессия — отклонение от темы. — это не приостановка действия, а другая разновидность действия на несколько иной шкале времени. Ваш, очень оскорбленный благожелательный разум, — не в себе от женщин и детей, и налогов, и вашего смутного, почти ненужного беспокойства о том, существуете ли вы, — может быть раздражен предположением, что позволяется более чем одна система отсчета времени, но хватит трепаться, не так ли? Между тем, в том, что мы могли бы назвать шкалой отсчета времени по звездочкам, вы не сможете успешно остановить меня, если бы я решил заявить, что мой папа был вельможей, в некотором роде благородной важной персоной, путешествовавшей инкогнито через Скоар и зародивший меня в свободное время, когда пребывал в сексуально возбужденном состоянии и имел немного свободной мелочи — почему бы и нет? Ну, позднее я расскажу вам в книге, почему нет или почему, вероятно, нет. Не торопите меня.