— Отставить пулемет! Будем экономить боезапас. Первослава с отделением сюда! — произнес Яросвет, отдышавшись. — И чтобы ни одна тварь из этого гадюшника не вышла живой!
Чур отдал распоряжение одному из бойцов. Тот убежал.
— Лейтенант, — обратился к командиру Первослав, — что делать с этим? — Он указал на тихо скулившего Волка стволом автомата.
— Этого… примотать проволокой к во-он тому столбу, — лейтенант указал взглядом на ближайший столб, — пускай подыхает медленно.
Спустя десять минут, обнажившие короткие мечи отделения Чура и Первослава вошли в помещение котельной…
26 февраля 2077 года, ж/д станция Узловая, четыре часа пополуночи
Болело все. Каждый сантиметр израненного тела. Левая рука распухла в кисти и сильно ныла, правая просто занемела. Затекшие ноги тоже ничего не чувствовали. Хотелось пить. Правый глаз наполовину затек, и смотреть можно было лишь через узкую щелочку, левый вовсе не открывался. Хотелось сглотнуть, но слюны не было. Во рту засохшее, вперемешку с кровью костяное крошево от выбитых зубов, не сплюнуть.
Сколько зубов ему выбили эти лысые? — Два или три? — понятно не было. Передние, вроде как, целы, — и то хорошо! Челюсть вроде бы тоже… Волк пощупал языком левые верхние… «Точно, нету двух… Суки!..»
«Пить… Пить… Как же хочется пить… Суки, блядь…»
Перед единственным рабочим глазом нависла пелена, все расплывалось.
Где-то рядом эти лысые ублюдки. Жгут костер возле здания вокзала.
«Не спят, суки…»
Волк слышал как раз в полчаса мимо проходил патруль. Один раз он не вытерпел и попросил воды. Всего лишь глоток воды. Лучше бы не просил… Похоже, сломали еще одно ребро. Прикладом. Четвертое или пятое — было трудно определить. Казалось, что целых ребер у него вообще больше не осталось.
Рядом хрустнула ветка.
— Волк, это я, Белка, — послышался рядом знакомый манерный голос.
«Вот, блядь, тебя-то, козла дырявого, я только и ждал…»
Белка был местным пидором, которого Волк сильно недолюбливал и под настроение мог отвесить тому подзатыльник-другой. Волк вообще таких не любил. Раньше, до Войны, либеральные толерасты назвали бы Волка «гомофобом» (то есть, нормальным в сексуальном плане человеком), а теперь таких словечек почти никто не знал. Но многие из дикарей племени, которое харизматичный Волк возглавил три года назад, Белку очень даже любили … Ну а Волк особо тому не препятствовал. Лишь иногда проявлял свою «гомофобность» через подсрачники и подзатыльники.
— А, Бельчонок… — осклабился, привязанный к столбу Волк, — давай, развяжи скорее дядю Волка, пока эти пидоры лысые сюда снова не подошли…
— Да, да, сейчас! Я тебя развяжу! — Белка кинулся помогать пострадавшему.
Все время, с того самого момента как на станции послышались первые выстрелы и до глубокой ночи, Белка прятался на крыше той самой котельной, напротив которой висел Волк. Происходившее внизу Белке было хорошо слышно, и когда по ведущей на крышу лестнице стал кто-то подниматься, Белка забрался в рухнувшую когда-то давно на крышу котельной ржавую железную трубу. Его не заметили. Белка несколько часов просидел в трубе в мокрых, провонявших мочой штанах. Глубокой ночью Белка вылез из своего холодного укрытия и еще около часа боролся со страхом, пока наконец не решился спуститься с крыши. Может быть, он и бросил бы Волка висеть на столбе, да страшно было уходить в лес одному. Белка был труслив настолько, что при малейшей опасности его ноги и руки начинали трястись. И он очень боялся боли. Потому и был готов исполнять все пожелания и прихоти соплеменников, только бы те его не били.
— Ай, блядь… Аккуратнее! Р-рука…
— Ой, прости! — запричитал Белка и пугливо заозирался по сторонам, продолжая раскручивать проволоку. — Сейчас… Вот так…
«Блядь, да скорее же ты, педрила ебаная!.. Вот так свезло! Ну, ничего… Уйти бы, а там… сорок килограмм свежего мяса всегда пригодятся...»
Тощий и маленький как глист Белка провозился минут пять с проволокой. Когда он все-таки справился, обессиливший Волк навалился на него, будучи не в силах держаться на ногах.
— Пить, пить дай!
— Да, конечно, конечно, Волчок. Вот… — Белка протянул вождю пластиковую баклажку с водой, — из тех, что делали еще до Войны, и которые, при должном уходе, вполне можно использовать еще не одну сотню лет.
За «Волчка» Волку сильно захотелось пнуть Белку, но тело не слушалось. Он прополоскал рот, выплюнул зубное крошево, потом напился, кривясь от боли.
Читать дальше