Григорий Ярцев - Хроники Каторги - Цой жив еще

Из-за скелетов железных птиц, торчавших из земли подобно останкам динозавров, темнели очертания ангаров, чья участь не лучше уготованной самолетам. Люди Старого мира оставили после себя много железа и еще больше пластика.

Проходя мимо одного из ангаров, услышал человеческую речь, доносившуюся из-за обломков, выстроенных кривым забором. Остановился и вслушался. Вроде голоса. Осторожные. Подобрался ближе; их перешептывания перекрыли его шаги. Разобрав в разговоре знакомые слова, и расплывчатые очертания в прорехах заграждения, понял: за укреплением укрывшиеся от зимы собиратели Черни. Цой не стал перешагивать струну погремушки, задел нарочно, заставив ложки и вилки тренькать, сообщая о его присутствии.

- Ухты-йухты! - напуганный раскатистый голос эхом прокатился по громоздкому пространству ангара и тучные наброски фигур, едва отличимые в ослабевшем покрове тумана, засуетились: два силуэта выросли, шурша одеждой и звеня пластинами брони. Схватились за оружие и слились в большое пятно: приткнулись друг другу спинами, топтались на месте, беспокойно ворочая головами по сторонам.

- Это Цой, - назвался искатель, узнав голос Кана. - Сейчас выйду.

Маячащие тени тщетно пытались разглядеть говорившего, но не вышло, пока он сам не позволил, подойдя достаточно близко с поднятыми в воздух руками. Двое, как по команде, расслаблено выдохнули.

- Незя так, Цой, незя, - проговорил Кан уже почти не дрожавшим голосом, сдвигая шапку на лоб, а потом и на изрытое шрамами лицо, вытирая капли пота. - Проходь. Зима-то затянулась, так что, давай, прижопенивайся.

Искатель шагнул за обнесение и уместился на помятой бочке. На расстоянии вытянутой руки лежала опрокинутая катушка, чья дряхлая и неровная поверхность служила столешницей, на которой разложили потрепанные листки с изображением красавиц Старого мира - собиратели перекидывались в дамки. В самом центре импровизированного стола - начатый бутыль гона.

Собиратели вернулись на места. Кан уткнул увесистое ружье в землю и прислонился лицом к перемотанному прикладу; физиономию стянуло набок.

- А вдруг отсюда не выйдем, - развел руками, имея в виду туман, - то хоть останемся на наших условиях, - подпитые глаза уставились на бутылку. - Выпьешь?

Цой отмахнулся.

- Мож тогда, эта, кишканешь чего?

Искатель кивнул; подкрепиться не прочь, желудок давно требовал пищи.

- Эдя, а ну-ка, доставай. Живо-живо. Рот закрой, - добро потребовал Кан. - Уж я-то знаю, ты ж у нас самый запасливый.

Эдя, детина в темном плаще, позволявшем прятать немыслимое количество вещей, покосился на Кана из-под проволочных бровей, будто тот выдал сокровенную тайну, с которой обещал ни с кем не делиться и нехотя пошарил в складках накидки. На покрытое обильной растительностью лицо вдруг легла тень улыбки, и рука потянулась в подсумок, лежавший под бочкой.

- Попробуй, - собиратель выложил на стол паек тоще обычного. - Смелее, Цой, не умрешь, - подвинул ближе. Искатель спокойно взял обернутую в плотный лист плитку и вкусил немного. Разжевал, распробовал и звучно проглотил на радость голодному желудку. Похвалой и благодарностью послужили поджатые от удовольствия губы. - Круто, а? - ободрился Эдя, радуясь тому, что кушанье пришлось по вкусу. - Состав не расскажу, но скажу, как назову, - разошелся триумфальной улыбкой и объявил: - Бутерврот.

Вместо рукоплесканий получил череду одобрительных кивков Кана и Цоя.

- Думали, Мак вернулся, - разочарованно признался Эдя.

- А где он?

- А-а-й, - цыкнув, среагировал Кан и махнул рукой. - Осенило его. Выдумал, как зимой безопасно ходить и утоптал проверять. В такой-то туман, а. Любитель устраивать себе евпаторию. - недовольно пробормотал собиратель. Достал из-за пазухи свернутый лист, надкусил с двух сторон, сплюнул и закурил, пряча самокрутку в ладони.

- Вы в Чернь?

- Какой там. Мы два дня как на вылазке. Наш искатель расщелину какую нашел, говорит, река там, - вытянул вперед руку, будто та текла прямо перед глазами, - а в водах еешних небеса не отражаются, по берегам ни деревьев, ни травы, зато на дне, на дне, говорит, грина растет больше, чем волос на голове Эди, - кивнул на копну напарника. - Мы двинулись, а потом беда за бедой: бес ненормальный пронесся, едва ноги унесли, теперь вот, - оглянул туман, - зима догнала. Никак Каторга в покое не оставит.

- А расщелина где?

Кан отлип от приклада и достал сверток, покрытый аккуратно выжженными дырами, и раскатал на столе поверх дамок. Прижег угольком сигареты нужно место. Эдя чуть было не взвизгнул, боясь, что напарник попортит бесценные дамки, но тот, как бы успокаивая, деловито выставил ладонь.