- Понятно, почему он так его ценил. – кивнул Уайт. – Тогда подари ему тритонал. Он сделан на основе тротила, и имеет те же свойства, но сильнее в полтора раза.
- Угу понял. – согласился Кваз. – Ты там следишь? Дай-ка я посмотрю.
Кваз взял бинокль, и стал осматривать местность.
- Уайт. – сказал он. – Похоже нормально ничего не будет. Всё гораздо хуже.
Уайт молча взял бинокль, и стал смотреть сам.
- Да… - сказал он. – Полное дерьмо.
В бинокль было хорошо видно, как в сторону Лас-Вегаса ведут побитого Батю, с руками скованными за спиной наручниками. А с другой стороны волокли стальным тросом по асфальту Ярла.
Не стоит недооценивать противников. Чалый очень хорошо учился на собственных ошибках. И похоже в этот раз он оставил охрану и в канализации, и во всех секретках с северной стороны.
Глава шестьдесят третья
Безумная выходка
В Улье могут рождаться дети. Но они будут как и те, кто попал при копировании – часть из них будет иммунными, часть нет.
Заметки Полковника.
Кваз тупо смотрел, как утаскивают Ярла и Батю. Он почувствовал себя так, как будто получил удар под дых.
Рядом тихо охнул Уайт.
- Ну всё. Приехали. – будничным голосом сказал он.
- Что будем делать? – спросил Уайт. – Мы даже не успеем привести помощь.
Кваз с тоской посмотрел на Лас-Вегас. Опять не к месту вспомнился Рыбак. Тот бы уже говорил что-нибудь на тему использования одного другими. Или на тему рабства, которое по его мнению честнее и справедливей дружбы.
- А делать… - сказал он вслух. – Делать мы будем два дела. Ты останешься здесь, а я пойду туда. С юга, где нет наблюдателей, и нет снайперов. Мы ведь смотрели – их наблюдателей нет с той стороны. Только в квартале от этого места. Охраняют подступы.
Уайт молча смотрел на него.
- У меня не получается так хорошо всё рассчитывать как это делает Балабол, или анализировать как Рой… Но я просто пойду туда, и уже там разберусь, что делать.
- Я уйду с тобой. – сказал Уайт собирая оружие.
- Нет. – Кваз покачал головой. – Я потерял друга. Я потерял двух товарищей. Нужно чтобы хоть кто-то остался в живых. Если я не вернусь, уходи к Кумарнику, и расскажи, что случилось.
Уайт молча смотрел на него.
- Не могу. – сказал он наконец. – Сразу вспоминаю, как тот мур рассказывал про двух мужиков в баре. Вспоминаю и не могу. Умом всё понимаю, но всё равно не могу.
Кваз тихо усмехнулся.
- Тоже зацепило? Тогда попробуй сделать паузу. Не иди за мной сразу. Выжди. – сказал он и поднялся.
…Кваз стоял у отвесной стены. Оружие пришлось положить на землю, и привязать бечёвку. Теперь следовало сделать один фокус, о котором никто не догадывался. Кваз снял обувь. Тихо, стараясь не шуметь он вытянул руку, прижал к стене и впился когтями в старый кирпич. Затем вытянул вторую руку и пробивая изоспан когтями схватился выше снова царапая кирпич.
У него была вторая стадия обращения в кваза, как классифицировал когда-то очень давно Рой, по собственной классификации. То, что Рой выделил, как первую стадию выглядело как обычный зомби – впалые глаза, неестественный цвет лица, затянувшиеся, но не сошедшие раны, острые скулы и прочее. Так выглядят зомби в кино. Второй стадией было изменение по типу лотерейщика – гипертрофированно нарастали мышцы, увеличивая объем фигуры, и несколько вытягивался позвоночник, добавляя роста, при сильной форме прорастали и когти, при слабой – руки оставались почти человеческими. На третьей стадии рост и мышечный объём увеличивался многократно, достигая размеров топтуна или даже кусача, и начинали пробиваться костяные пластины экзоскелета.
Форма обращения была вторая слабенькая – руки остались человеческими, только стали более мускулистыми, и добавились небольшие когти. Не такие длинные, чтобы резать ими колбасу… Но зато это не мешало пользоваться туалетной бумагой.
И теперь Кваз, как гигантская кошка цеплялся когтями в крошащиеся кирпичи и раствор между ними и карабкался вверх. Дело сильно облегчали когти на ногах и изоспан, который он старался аккуратно проколоть, чтобы при возможности зажать в кулаке.
Гигантская кошка… Как же! Скорее собака, которая лезет по отвесной стене. У Льва Толстого кавалеристы говори про новичков первый раз севших на лошадь – «как собака на заборе». Да тут собака была не на заборе. Собака была на стене. А Эйнштейн сказал вообще – «все мы гении, но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой».
Читать дальше