Георгий Старков - Дневник Кати Громовой

Однажды днём она вернулась к знакомому фонтану и долго там сидела, но никто её уже не кормил. Просто стало слишком холодно, люди укутались в пальто и шарфы, ходили на улице быстро, чтобы не замерзнуть, и никому уже не было дела до кормления птиц, как летом. Птица сидела-сидела, потом улетела к своему каменному другу и там ей стала жаловаться. Ночь провела под той же крышей, голодная и замерзающая. Как наступило утро, опять полетела к фонтану. Сидела там до заката — опять ничего. Её вообще никто не замечает. Птица поняла, что скоро произойдёт ужасное. Когда зашло солнце, она опять вернулась на крышу и села там рядом со скульптурой. Ничего не говорила даже, просто сидела. Так и заснула, а когда проснулась ночью от голода и холода, то увидела, что каменной птицы рядом с ней нет. Она посмотрела наверх — а каменная птица там, на небе, только она уже не каменная, а живая. «Как так?» — удивилась птица, на что та ответила: «Ты меня оживила. Я была простым холодным камнем, но ты относилась ко мне как к живому существу и рассказывала о том, как живут настоящие птицы. Вот я, слушая тебя, постепенно и сама стала живой». Птица обрадовалась, вспорхнула наверх, и они стали вместе кружить по зимнему небу.

Если честно, я не помню, чем кончился мой сон, потому что перед пробуждением всё смазалось. Ну ладно, думаю, я смогу придумать концовку потом. Что-то вроде того, что они, объединившись, всё же смогли найти еду и дожили до весны — у сказок ведь должен быть хороший конец. А пока достаточно того, что я смогла записать то, что мне приснилось. Если когда-нибудь всё вернётся в норму, и в мире опять будут печататься книги и журналы (ха-ха), я перепишу сказку более красивым языком и отправлю куда-нибудь, чтобы её напечатали. Мне кажется, она того стоит.

У мамонтов ЧП. Днём, когда подошла к штабу, сразу заметила, что у них суматоха. В игровом зале никого не было, зато на первом этаже толпились люди, в основном все шли в левый коридор. Я заинтересовалась и хотела тоже туда пойти, но меня остановил Алекс и сказал, чтобы я уходила. Я спросила, где Рома, и он ответил, что он скоро здесь будет, но это дело мамонтов, и делать мне тут нечего. Возражать я не стала, потому уже была напугана. Пошла в комбинат к девушкам и стала там котлеты лепить, зная, что все новости из штаба скоро доберутся и сюда. Так и вышло — часам к четырём, когда машина подъезжала за едой, девчонки расспросили у знакомых, что происходит в штабе. Оказалось, ночью в игровом зале мамонты выпили и подрались, и один из них по кличке Фомка убил ножом другого — Джафара. Друзья Джафара стали избивать Фомку, за него вступились другие, и получилась большая драка, прибежавшие мамонты еле всех разняли. Многие сейчас в лазарете, а Рома должен решить, что делать. Фомку уже ночью расстреляли по его приказу, но там были и другие зачинщики, начавшие всё это, и с ними тоже надо что-то делать. Вот почему все утром кучковались в левом крыле — там у них нечто вроде тюрьмы для провинившихся.

Мамонты, которые забирали еду, сказали, чтобы мы сегодня не подходили к штабу — там их собственные «разборки». Конечно, мы и не думали туда соваться после услышанного, но я весь вечер думаю о Роме. Как он там? Не выйдет ли так, что мамонты поднимут бунт и убьют его самого? И что тогда будет со мной?

Всё будет хорошо, Катя. Не паникуй.

Фух, всё обошлось. Я с утра боялась даже из дома выйти, но к обеду, когда из окна увидела, что мамонты гуляют по улицам, как ни в чём не бывало, набралась смелости и отправилась в комбинат. Сразу в штаб идти было всё-таки страшновато. Там девчонки всё мне и рассказали. Оказывается, мамонты к вечеру уже успокоились, а некоторых особой буйных друзей Джафара Рома приказал посадить в тюрьму, чтобы они не натворили дел. В комбинат за едой мамонты приехали в обычное время. Я спросила у них, где Рома, и они сказали, что ездит по городу по делам, как всегда. У меня прямо гора с плеч свалилась! Сегодня в штаб не ходила, но завтра обязательно пойду.

Извини, Дневник, хотела сегодня написать что-нибудь умное, но ручку брать всё не хотелось, в итоге просто напилась, и вот теперь писать хочу, а голова уже не соображает.:-(И не обижайся, что я пьяненькая — мне самой стыдно на себя в зеркало смотреть. Но что мне остаётся? Когда я выпиваю, мне не так хреново, а вот как протрезвею, так и наваливается всё разом… И потом, для чего сейчас мне сохранять здоровье и красоту? Этот мир умирает, теперь я это поняла. Нет никакой «хорошей жизни» там, за горизонтом, в других городах. И я тоже скоро умру. Лучше уж залиться бухлом до такого свинячьего состояния, чтобы я даже не поняла, что умираю. Так будет лучше.