Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

Они встретились через неделю. Гигант, окруженный почти осязаемой аурой боли и страха, и тощий, болезненный подросток. Разговор вышел долгий. Костер успел прогореть, а угли рассыпаться в пепел, но, когда солнце показало свой острый расплавленный край из-за горизонта, они пришли к согласию. И родилась Бойня. Финк помнил, как всё начиналось. Пара дюжин палаток, несколько стоящих у подножья холма лачуг, переделанный из древнего, дышащего на ладан двигателя какой-то военной техники генератор и первая укрытая рваным полиэтиленом теплица. Техники не хватало. Не выдерживающие неподъемной работы рабы дохли, как мухи. Их даже не хоронили, просто оставляли в выкопанных под фундамент будущих строений ямах и заливали цементом. Деньги уходили, как вода сквозь пальцы. Но Финк выдержал. Выдержал, несмотря ни на что. Через десять лет, когда появилась стена, он сумел организовать первую настоящую ярмарку. Перекроить тонкий узор рассекающих пустошь торговых путей, отбить город от сбежавшихся на запах серебра стай падальщиков. Сумел стать бароном. Город рос и креп, обрастал паутиной связей и договоренностей. Пускал корни в глубину неподатливой, отравленной радиацией и химикатами степи. Менялся. Эволюционировал, словно какой-то чудовищный спрут, охватывая холм. Становясь год от года все сильнее и сильнее. Людей тоже становилось все больше, и они несли с собой грязь. Людской мусор оказался самым стойким. Он въедался в улицы, проникал в дома и на торжища, забивал артерии денежных потоков. Поначалу молодой барон не обращал на это внимания, потом... Потом он совершил ошибку. Большую ошибку. Болезнь надо было выжигать сразу, безжалостно, беспощадно, но окрыленный успехами Джебедайя решил, что подобная чистка слишком сильно повредит репутации, что надо проявить милосердие, и ему достаточно просто вымести мусор за стены. Нищие и попрошайки, мелкие банды рэкетиров и не желающих платить свою долю в казну шлюх, а также большая часть мутантов. Тогда это казалось верным решением. Таким же верным, как и создать ополчение из работающих на заводах и в теплицах крепких мужчин. Теперь...

Спустя почти сорок лет, Финк понимал, что поступил глупо. Недальновидно. Раскинувшийся под стенами Мусорный город разросся и теперь душил Бойню, словно ядовитый лишайник дерево. Жадно сосал воду и серебро. Отпугивал караванщиков и служил источником постоянной головной боли. Лаборатория... Скрипнув зубами от нового приступа боли, опалившей грудь изнутри, устроитель боев невольно растянул губы в слабой улыбке. Даже в мыслях он называет это лабораторией. Они наткнулись на нее несколько лет назад. Совершенно случайно. Когда появились первые признаки истощения водоносного слоя, и Финк приказал бурить еще одну, более глубокую скважину. Они не нашли воду. Зато нашли нечто другое. То, о чем никто и помыслить не мог. Сколько же усилий было приложено, чтобы достать нужных специалистов. Сколько серебра потрачено на то, чтобы в тайне закупить недостающие части... Сколько времени и труда ушло на то, чтобы оживить мертвые механизмы...Но оно того стоило. Это был шанс. Очередной шанс, позволяющий очистить доску и начать почти проигранную партию заново...

Но где же Зэд? Где это чертово ведро с болтами? Надо кого-нибудь позвать. Пусть принесут отвара ивовой коры. А может, лучше медшот? Чертова наноотрава точно купирует приступ. И, возможно, даже восстановит истерзанное избытком жирной пищи и других излишеств сердце... С другой стороны, даже намек на нанитов может... Но об этом нельзя даже в мыслях... Ну почему он отпустил охрану... Застонав, устроитель боев потянулся к стоящему на столе колокольчику... Еще чуть-чуть...

Дверь кабинета отворилась.

— Зэд... — На лице толстяка отразилось облегчение. — Ты вовремя... Чертова... Жара... Она меня... доконала...

— Извини. Задержался внизу. — Прошелестел киборг, мазнув по развалившемуся в кресле толстяку, ничего не выражающим взглядом глаз камер, громко лязгая, просеменил к окну. Переводил репликаторы в форсированный режим. Загружал биоматериал...

— Значит, время... пришло?.. — Со смесью страха и облегчения выдохнул толстяк и скривился от очередного приступа боли.

— Нет. Но твой организм не выдержит следующего переливания. — Совершенно по-человечески пожав плечами, киборг развернулся к устроителю боев. Глаза камеры Зэда налились внутренним желто-красным цветом, шторки диафрагм схлопнулись, превратив лицо врача в жутковатую стальную маску.