Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

— Да? — Коротко глянув на ладони, Элеум выругалась и принялась ожесточенно тереть их о штаны. — Сраный Болтяра. Куда ни ткнись, то масло, то ржавчина, то еще какая-нибудь дрянь. Надо было в кабаке останавливаться или на стоянке для грузовиков. — Пробурчала она и провела по щеке предплечьем. — Так лучше?

— Давай я. — Вытащив из кармашка штанов заменяющей ей носовой платок кусок ветоши, девушка, встав на цыпочки, принялась вытирать лицо наемницы. — Вот теперь всё. — Заключила она, спустя минуту.

— Спасибо, кисонька, — с благодарностью кивнула Элеум. — Ты лучшая...

— Неправда, — плечи девушки поникли. — Я — трусиха. И то, что, когда на мастерскую напали, я не послушалась... тебя, ведь, рассердило...

— А с чего ты это взяла? — Вскинула брови Элеум.

— Ну... — Девушка замялась. — Я... чувствую...

— Чувствуешь, когда я сержусь? — Улыбка на лице Ллойс погасла, брови сошлись к переносице.

— Не совсем... — Прикусив губу, Кити поправила прикрывающий нижнюю часть лица шарф и, тяжело вздохнув, отвела взгляд. — Это... Сложно... Но я чувствую, когда людям плохо и больно... И когда я убила рейдера... тебе стало больно.

Лицо Элеум слегка расслабилось.

— Полезное умение, — проворчала она после недолгой паузы. — Только я не рассердилась, а испугалась. Когда я понеслась к грузовику, то видела следы еще двух бандитов, знала, что они идут за мной, старалась увести их подальше от тебя... А когда увидела твое лицо и сколько на тебе крови... В гроб краше, бывает, кладут... За тебя даже этот сучонок Майло испугался.

— Майло... — Мгновенно потеряв остатки хорошего настроения, девушка ссутулила плечи. — Ллойс... А этот Майло... он тебе нравится?..

— Этот ушлепок? — На лице Элеум отразилось искренне удивление. — Да я ему и стакан коровьей мочи не доверю.

— А почему... — Осекшись на полуслове, Кити недоуменно захлопала глазами.

— Да не знаю, если честно... — Ллойс тяжело вздохнула. — Просто забавно смотреть, как он от меня шарахается. И кстати. — Коротко глянув на висящий на бедре девушки обрез, Элеум слегка поморщилась. — В следующий раз, если курки взведены, то палец на спусковой крючок не клади — рано или поздно покалечишься...

— Ллойс... А ты... Я тебе не... Я ведь, вижу, что тебе со мной тяжело...

— Глупая, — протяжно вздохнула наемница и, взяв девушку за руку, крепко сжала пальцы Кити.

— Ллойс, я... — Громко шмыгнув носом, Кити обхватила Элеум за талию и уткнулась лицом ей в грудь. — Прости. Просто, я подумала...

— Ну, что такое? Опять сырость развела... — Фыркнула, отстраняясь от девушки наемница. — Хватит реветь, а то засохнешь по такой жаре — станешь морщинистой, как изюм. И некрасивой.

— Не стану. — Невольно улыбнулась Кити.

Миновав еще несколько кварталов, путешественницы окунулись в толчею прилегающих к рынку улочек. Наемница не торопилась. Подолгу останавливаясь на перекрестках, Элеум внимательно оглядывала дома, всматривалась в многочисленные вывески и брезентовые навесы магазинчиков, прищурившись, рассматривала жестяные и сложенные из кривобокой, явно обожжённой из местной глины черепицы крыши, скептически хмыкала и двигалась дальше. Несмотря на почти закатившееся за горизонт солнце, на улицах Бойни было довольно многолюдно. Спешащие по своим загадочным делам прохожие неохотно расступались перед медленно вышагивающими по тротуару девушками. Некоторые оглядывались им в след, но большинство просто не обращало на путешественниц никакого внимания.

— Ллойс, — с удивлением оглядываясь на влекомый десятком рабов паланкин, Кити совершенно по-детски подергала руку наемницы, с рассеянным видом разглядывающей очередной лоток. — А это что, крысы?

— Ага. — Поглядев в указанную девушкой сторону, Ллойс вздохнула. — Еда для бедняков. Не все могут позволить себе гуся, как Болт. А крыс везде полно. Знавала я одного чувака, который из крысятины целую философию делал. Мол, самое здоровое мясо на пустошах. Их, типа, даже потрошить не надо, чтоб дух не выходил.

— Гадость, какая... — Брезгливо передернула плечами девушка.

— Гадость, — легко согласилась остановившаяся у очередного лотка Элеум. — Потрошеные мне больше нравятся. — Протянув руку, Ллойс осторожно коснулась пальцем, покрытым узором замысловатых татуировок, лежащую на стойке плюшевую игрушку. — Это урсус? Или собака?

Стоящая за прилавком невысокая, бедно одетая женщина подняла на наемницу усталые, лишенные какого-либо выражения глаза и чуть заметно покачала головой. — Это медведь, — прошептала она еле слышно. — Плюшевый медведь. До войны таких часто дарили детям.