Михаил Таран - Катарсис

— Я помогу нашим братьям, а ты подготовь огневой рубеж! Прикроешь нас когда мы попытаемся разорвать дистанцию и выйти из ближнего боя.

Тариэль бросился в гущу сражения, пытаясь сдержать напирающую орду. Это позволило Персивальду отступить. Время… Ему нужно выиграть время.

— Отходим! Отгоните танки назад! Необходимо увеличить дистанцию! — Голос Персивальда в шуме радиопомех казался еще более суровым.

Тариэль двигался крайне быстро, словно торнадо. Каждое его движение выверено и напоминало замысловатый танец. Осмелившиеся оказаться на его пути враги быстро теряли конечности и энтузиазм. Небесный клинок проходил сквозь их тела, словно раскаленный нож сквозь масло. Кровь текла багровой рекой и хлюпала под ногами. Что это? Странный стрекочущий звук постепенно пробивался сквозь крики и грохот выстрелов. Может быть лопасти вертолета? Нет, не похоже… Подумал ангел, вслушиваясь в палитру звуков ожесточенного боя, на фоне которой все отчетливее выделялся новый, незнакомый звук. Через мгновение он осознал, что являлось причиной этого шума. В небе над перекрестком появился целый рой гигантских насекомых. Они снижались, устремляясь в эпицентр сражения.

— Воздух, воздух! — Персивальд открыл прицельный огонь по приближающимся монстрам.

Солдаты, успевшие отступить и занять огневой рубеж, последовали его примеру. Шквал огня обрушился на подлетающую саранчу. Хрупкие, мягкие тельца разрывались в воздухе и их содержимое проливалось вниз отвратительным дождем из слизи и внутренностей. Но насекомых это не останавливало, их становилось все больше и больше. Несколько особей уже влетело в толпу связанных ближнем боем солдат. Еще несколько приземлились в паре метров от Персивальда.

Уродливая янтарно-желтая саранча, с человеческими лицами и беспорядочно шевелящимися, отвратительными усиками-антенками, уставилась на командующего. Передние лапки у них напоминали человеческие руки, но уродливые, покрытые хитином. Четырехпалые кисти с острыми когтями-лезвиями рефлекторно подергивались. Зрелище не из приятных…

Персивальд сосредоточил свой огонь на приземлившихся рядом с ним тварях. После каждого попадания они лопались, как мыльные пузыри, разбрызгивая желтую склизкую массу вокруг себя. Неожиданный толчок заставил командующего отшатнуться, одно из этих существ подлетело вплотную, практически приземлилось ему на голову. Персивальд попытался оттолкнуть чудовище, но оно с нечеловеческой силой ударило его своей четырехпалой лапой по лицу. Острые когти монстра оставили четыре глубокие отметины на лице командующего, выбив при этом глаз и вырвав скуловую кость. Персивальд рухнул на спину, крича от боли, кровь хлынула из ран багровой рекой. В то же мгновение голова монстра разлетелась от меткого выстрела одного из бегущих на помощь солдат.

Командующего оттащили за танки, пушки которых ни на минуту не замолкали. Кругом раздавались выстрелы, взрывы, небо было затянуто клубами черного дыма и роящимися огромными насекомыми. Крики людей и стрекочущие звуки саранчи словно острые иглы проникали глубоко в мозг, в самые глубины сознания. Паника и отчаяние, безумие и липкий страх, царили вокруг. Организованные колонны воинов превратились в разрозненные группы людей сражающихся уже не за победу, а за собственную жизнь.

Битва превратилась в мясорубку, резню, бойню. Кругом валялись разорванные останки тел, внутренности, вся улица залита кровью. Иногда на глаза попадались раненные солдаты, они отступали, ползли из последних сил, а за ними волочились кишки, вывалившиеся из их разорванных животов. Если это и есть апокалипсис, то я его именно так себе и представлял. Подумал Персивальд, стараясь не потерять сознание от боли.

Сквозь заливающую лицо кровь он хорошо видел перекресток, на котором кружились, словно в вальсе, два черных обезумевших танка. Но это лишь детские игрушки по сравнению с тем, что предстало его взору через пару секунд.

Огромное, высотой несколько десятков метров насекомое, с длинными и тонкими лапками, словно играючи перепрыгнуло пятиэтажный дом и приземлилось в центре перекрестка. Отвратительные хитиновые пластинки на его теле закрывали грудь и частично мягкое, пульсирующее брюшко. Лицо его, как и у остальных имело человеческие черты, искаженные, уродливые, но все же человеческие. Оказавшись на перекрестке, оно неловко пошатываясь растопырило свои лапки, словно подбирая более устойчивое положение. Один из одержимых танков был раздавлен массой насекомого. Тонкие лапки непринужденно прошили броню машины и деформировали прочный корпус.