Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

Бумажная карта провела Витьку через широкий Якиманский проспект и далее по узким улочкам, забитым ржавыми автомобилями и зарослями высокой травы. В некоторых машинах виднелись полуразложившиеся, а где — то полностью скелетированные мертвецы. Двери, крылья, капот — испещрены вмятинами. Должно быть, твари пытались пробиться к пище, но тупицам не хватало извилин атаковать стекла. Там, где по воле случая, это удалось, на изорванных когтями сидениях валялись занесенные грязью огрызки одежды.

Ни намека на тварей. И дистиллированная тишина вокруг. Может быть, слухи об опасности за кольцом преувеличены?

В фойе старой Третьяковки Витька прихватил с постамента карту. Поднялся на второй этаж. Помещения освещались естественным светом через стеклянную крышу. Со временем она покрылась слоем пыли и мха, однако внутри вполне можно обходиться без фонаря. Через десять минут скитаний по увешанным картинами залам нашелся нужный.

Увидев перед собой цель, Витька оторопел.

Картина «Явление Христа народу» была огромной — высотой в три человеческих роста и длинной во всю стену зала. Теперь понятно почему Гарднер готов такие деньжищи за нее платить. Картину впятером не поднять и тем более не пронести по узким коридорам.

Нереально. Абсолютно невозможно.

От обиды Витька скрежетал зубами. Без этой картины ему не достать денег для покупки паспортов, а без них не попасть в Кремль. Отец Эли погибнет, а вместе с ним и шанс обрести счастье с любимой девушкой.

Вспомнилось, как они познакомились. С того дня прошел месяц, а, кажется, целая эпоха миновала. Витька еще совсем зеленый был, пару дней как впервые вышел в поле, на все вокруг глядел с вытаращенными глазами. Накануне в одном из домов на севере кольца сталкеры нашли большой склад кабелей, лампочек и всякой электровсячины. Сделку с Горохом заключили на семь сотен фляг. Витька сроду столько денег живьем не видывал, а тут еще странные люди вокруг голышом шастают, и нет в их лицах ни капли стыда и смущения. Завершив сделку, сталкеры решили прикупить свежих овощей и фруктов. Пока Кобальт договаривался о цене с Капустой — тучной теткой с дынеподобными грудями, Витька направился в теплицу за товаром. Он навсегда запомнил и много раз вспоминал тот миг, когда впервые увидел склонившуюся над кустом с помидорами чумазую девушку. Ее обнаженная грудь касалась мокрой земли, тонкие худые ноги напоминали произведение искусства. Когда она перевела на него взгляд фантастически красивых глаз, Витька понял, что влюбился в сию же минуту. Так и пялился бы на нее, словно одурманенный дурачок, если бы Капуста не толкнула его в спину чаном с овощами.

«Оглох что ль? Всех задерживаешь!»

Витька бухнулся между грядок. Лежа лицом в грязи и обливаясь краской от стыда, услышал заливистый хохот Петруши. Внезапно его и самого разразил раскатистый смех. Тогда он впервые ощутил невидимую связь между ними, будто прежде знал Петрушу сто лет. Она это тоже почувствовала, нет сомнений. И Витька понял — им судьбой суждено быть вместе.

В этом же зале висело множество мелких картин. Витька провел лезвием ножа по внутренней границе рамки одной из них — на пол упал холст.

А это идея. Срезать холст большой картины, скрутить в сверток, сложить вдвое и тогда можно транспортировать. Продаст в таком виде со скидкой в сотню, бог с ним, в двести фляг — не обеднеет.

В соседнем зале нашлась стремянка. Взобравшись на нее, Витька оказался на одном уровне с изображенными на картине людьми. Все они смотрели на приближающегося к ним человека в белом одеянии. У одного на лице отражалось смирение, у второго — страх, у третьего — счастье, у других: удивление, злость, корысть.

Об Иисусе Христе Витька узнал от бабы Нади, бывшей гардеробщицы, проработавшей в Миде больше тридцати лет. Женщина осталась караулить дорогие пальто и куртки, даже когда их хозяева навсегда канули в неизвестности. Баба Надя была набожной, все время твердила, что темная вода — наказание за грехи человечества, и только ежедневные молитвы и покаяние господу спасут людей от страшной участи. Через месяц баба Надя умерла, пытаясь доказать, что темную воду можно очистить, освятив крестом. Для всех ее смерть стала окончательным доказательством, что если бог и существовал, то он покинул этот мир навсегда.

Витька поднес нож к холсту, однако внезапный внутренний ступор не позволил надавить на рукоять. Он убеждал себя, что делает благое дело — в Гарднере за картиной будут ухаживать. Если оставить ее здесь, влажность и пыль уничтожат ее.