Александр Голубев - Спящая Красавица

Тьфу-тьфу-тьфу. Жаль постучать не по чему - голова ведь под шлемом.

А шлем изнутри я все же заплевал немного.

Гул компрессоров стих, загорелся зеленый световой сигнал, и я быстренько надавил на ту же кнопку, что и в первый раз.

Часть перегородки прямо передо мной тихо отъехала вправо.

Сразу выйти наружу я не решился. Даже выглянул не сразу.

Постоял какое-то время, вглядываясь вперед. Привыкал к новым ощущениям неизведанного еще мира.

До сих пор все происходящее кажется чем-то нереальным. Как будто я герой одной из марсианских хроник Рея Бредбери. Вот сейчас выбегут из ниоткуда местные жители, пригласят меня в гости, и я пойду вместе с ними в их уютный небольшой городок пить местный чай с каким-нибудь вкусным ликерчиком.

Зажмурил глаза, отгоняя наваждение, взялся за край переборки и выглянул наружу.

Прямо передо мной все то же плато, которое я видел через одно из смотровых окошек незадолго до выхода. Вокруг корабля все осталось также, как и было. То есть ничего нового: светит не очень яркое (по земным меркам) марсианское солнышко, облаков нет, ветра нет, тишина.

Пребывая в задумчивости, прямо так чуть было не переступил через порог. Вот рухнул бы в тот раз, было бы весело. Первый человек на Марсе впервые чебурахнулся. Несолидно.

Засмотрелся по сторонам, а под ноги не посмотрел. Тут же раскладная лесенка предусмотрена. Зря, что ли, кто-то мучился, придумывал, патентовал?

Установил лесенку и стал спускаться по ней вниз.

Не то чтобы было очень высоко, не больше семидесяти сантиметров, но на последней ступеньке не удержался и, потеряв на миг равновесие, чуть кубарем не скатился на рыжый грунт.

Равновесие смог удержать в самый последний момент, а вот слова, которые сами собой вырвались, нет.

Ну, вы понимаете, что это были за слова. Какие еще могут быть слова у русского человека в момент напряжения всех душевных сил? Те самые.

Умная мысль приходит не спеша. Вот и я, чертыхнувшись от души, подумал, что, наверняка, все, что происходит, пишется на множество камер и прочую дублирующую аппаратуру.

Извинился вслух за проявленную бестактность, повернулся к спускаемому аппарату и замер, покрывшись холодной испариной. Проема, через который я вышел из корабля, не было. Корпус аппарата был слегка обгорелым и цельным.

В нерешительности подошел к ступенькам. Поднялся на первую, и тут же в обшивке появилось входное отверстие.

Перевел дух. Была бы возможность, вытер бы пот со лба. Но в тот момент только впустую провел ладонью по шлему.

Дверь-то умная. В скафандре датчик и в корабле датчик. Я отошел на определенное расстояние от двери, она автоматически закрылась, подошел - открылась. Логично. Чего пыль марсианскую собирать?

Когда первый шок от всего пережитого прошел, то я сделал круг почета вокруг посадочного модуля. Поверхность местами была опалена при посадке, но свежая рыжеватая пыль уже начала потихоньку отвоевывать обратно свое место под солнцем.

Обратил внимание на небольшие белые пятна в том месте, где струя раскаленных газов из сопел расчистила поверхность от песка и пыли при посадке. Присел, потрогал пальцем в перчатке.

Лед? Вполне возможно. Надо будет в следующий раз захватить с собой какой-нибудь инструмент и отколоть часть белого вещества на анализ.

Посмотрел на небо. В зенит. Прямо над головой оно было светло-желтым. Именно так: вдоль горизонта небо было темно-синим, а чем выше к зениту и ближе к Солнцу, тем оно становилось все более и более светло-оранжевым. Между горизонтом и зенитом цвет неба вполне земной - бирюзовый и голубой.

Очень своеобразные ощущения, когда вместо привычного неба над головой нечто непривычное, чужое. Не столько жутко, сколько странно.

Солнце грело, как на Земле зимой, то есть больше слепило, чем грело.

Далеко от спускаемого аппарата не решился удаляться. Ограничился пятисотметровкой. Для первого раза вполне достаточно. Дойду до кратера и каньона в другой раз. Время позволяет. Еще без малого десять суток впереди.

На этом моя первая вылазка на Марс закончилась.

Вошел в переходной тамбур, нажал на кнопку, загудели моторы, нагнетая воздух, уравновешивая давление и сдувая с меня всю налипшую пыль. Получился воздушный душ, под напором которого даже пригнулся с непривычки.

Когда вернулся на корабль, поел и послал сообщение с записью своих впечатлений и прогулки на Землю. Пускай ребята порадуются за всех нас и за меня в частности.