Даниил Берг - Проект Каин. Адам

Наконец, боль отступила, как уходит приливная волна, оставляя после себя коряги, водоросли и пустые ракушки. Только в его случае этими «ракушками» были: а) болевшие пальцы правой руки; б) сломанный, судя по ощущениям, нос; и в) явственная необходимость сходить по маленькому, иначе прибавится еще и пункт г) — обмоченные портки.

Макс осторожно приоткрыл сначала правый глаз, затем левый и уставился на потолок в темных разводах. Рассеянный осенний свет падал из окна на стену, и Макс не удивился, увидев, что правильный четырехугольник светового пятна разбит на ровные части вертикальными тенями. Ему даже не надо было поворачивать голову, чтобы посмотреть в ту сторону. Память, в конце концов, отшибли не до конца, и он вспомнил, что окна в вытрезвителе забраны решеткой. Пахло ссакой, сыростью и нашатырным спиртом.

Максим попытался сесть, но вместо этого только застонал. Головная боль, казалось, только и ждала этой попытки, чтобы с новой силой вцепиться в своего подопечного. Парень схватился руками за голову, словно боясь, что иначе она развалится на куски… и без особого удивления отметил, что левая рука и половина запястья плотно замотаны бинтами. Что же произошло? Он наморщил лоб (еще одна стрела боли вонзилась в голову, но, слава Богу, далеко не такая сильная, как в начале), попытался вспомнить. Нет, ничего — слишком сильно болело все тело, мозг отказывался работать, сосредоточенный только на том, чтобы снова не отключиться.

Он откинулся на подушку, чувствуя противную слабость и тошноту. Болел правый бок, болела грудь… болело вообще все. Потрогал нос, который послушно отозвался уколом боли. В голове проносились бессвязные мысли. Блин, похоже, его неплохо отделали. Но кто, когда? Он даже не знал, сколько провалялся в бессознательном состоянии. Хорошо хоть, вообще живой…

Макс уже начал уплывать на волне беспамятства, но тут о себе снова напомнил мочевой пузырь. Парень скривился: похоже, все-таки придется вставать. Он напрягся, ожидая возвращения боли, и снова попытался сесть. Давай, Максимка, не дрейфь, не такое еще бывало… Застонал, но все-таки сделал над собой усилие и сел на койке, свесив ноги вниз. Накатил новый приступ дурноты, такой сильный, что Максим склонил голову вперед, вытянув шею и ожидая, что сейчас-то его точно вывернет прямо на пол.

Замечательно, братишка, теперь тебя еще и охрана отпинает. Так держать.

Он не помнил, сколько просидел так, борясь с тошнотой и обхватив разламывающуюся голову руками. Перед зажмуренными глазами мелькали разноцветные пятна, вызывая своим мельтешением еще более сильные приступы дурноты и слабости. В ушах стоял противный звон, от которого вибрировали и начинали слезиться глаза. Он, похоже, ко всему прочему набору заработал еще и сотрясение мозга.

Наконец, ощущение, что комната медленно вращается вокруг него, исчезло, и Макс смог открыть глаза. Тошнота осталась, но была уже весьма терпимой… по крайней мере по сравнению с тем, что было совсем недавно. Максим дрожащей рукой вытер со лба пот. М-да, чуть не отключился, сев на кровати, а теперь еще предстояло встать на ноги и доковылять до унитаза в угол камеры: хорошо хоть всего шагов пять, не больше. Хотя в его состоянии это могло быть и пять километров, разницы большой нет; с другой стороны, обсыкаться тоже не хотелось. Максим тяжело вздохнул и, опираясь обеими руками о койку, медленно поднялся. Как Макс и ожидал, сразу же вернулось головокружение и тошнота, но не такие сильные, как он боялся. Парень постоял несколько долгих минут на трясущихся ногах, борясь с желанием упасть на карачки и доползти до толчка, либо просто помочиться на грязный пол и будь что будет. Будь оно все проклято, как же ему хреново! Максим попытался вспомнить, было ли ему хоть раз в жизни так плохо, но почему-то в голову только лезло воспоминание о том, как он вернулся из армии в свой город и в тот же вечер напился до состояния риз, а наутро очнулся на площади возле памятника Ленину в обнимку с ногой вождя. По полу пробежал здоровый рыжий таракан, и Макс искренне позавидовал его бодрости.

Максим чертыхнулся, сейчас его волновали гораздо более насущные проблемы, чем воспоминания прошлого: мочевой пузырь готов был лопнуть. Все, терпеть больше не было сил: охая и ахая, он заковылял к манящему «очку», на ходу стягивая застиранные полосатые «семейники». Со вздохом облегчения парень буквально рухнул на унитаз (в спине что-то подозрительно хрустнуло, но он не обратил на это внимания) и тотчас хлынула мощная струя. Макс застонал от облегчения: на несколько секунд он и думать забыл о боли.