Андрей Русанов - Главы Апокалипсиса. Начало

Запомните правило: никогда не ходите одной дорогой, всегда возвращайтесь домой разными путями, возможно, когда‑нибудь это спасет вам жизнь.

Однажды вечером, когда я, закрыв глаза, пытался почувствовать перед броском топор, у меня возникло непреодолимое желание отправиться к железной дороге и посмотреть на людей. Желание было таким сильным, что я не стал долго собираться, а взял свои любимые пневматические игрушки, которые не использовал с момента находки их на Динамо, рассовал по кобурам и медленно побежал к станции. Вечер был тихим, красный закат предвещал ухудшение погоды – самое прекрасное время для того, чтобы побегать и потренировать свои легкие.

Я бежал и пытался сделать десять шагов на одном вдохе, но дыхания не хватало и получалось вытерпеть только до счета «семь». Вы играли в детстве в десяточку на турнике, когда сначала подтягиваешься раз, затем еще два, затем три и так постепенно добираешься до десяти, а потом обратно – десять раз, девять… Тот же самый принцип, правда, слегка измененный, используется и тут. Сначала я делал вдох – делал шаг, делал выдох – еще шаг, затем вдох – два шага, выдох – два шага; так до десяти и обратно до одного. Можно было еще попробовать делить дыхание, а не шаги, но пока мне хватало и такой нагрузки.

Прибежав на свое любимое место, я, расслабив все тело, часто задышал, стараясь обогнать ритм своего, пытавшегося выпрыгнуть из груди, сердца и насытить кровь кислородом, затем осторожно подошел к своему обзорному пункту и тихо улегся под ставшей родной березкой. Аккуратно раздвинув руками стебли травы, я был несколько огорчен. Ничего интересного вокруг не наблюдалось. Несколько ворон клевали недавно погибших разбойников, а еще две лениво дрались за содержимое развороченной черепной коробки бизнесмена. Заходящие лучи солнца играли на багровых от крови рельсах. Неприятное зрелище.

Что‑то насторожило ворон и они стаей взлетели в воздух. Через несколько секунд из‑за насыпи показалась большая собака неопределенной породы. Собака подошла к телу одного из парней, остановилась, подняла голову и понюхала воздух. Я интуитивно вжался в землю, хотя где‑то далеко, в глубине сознания понимал, что собака учует меня в том случае, если ветер будет дуть к ней с моей стороны. Нет, я не боялся собак, но я не боялся сытых домашних собак, а это была очень тощая собака, вся взъерошенная, в колючках репейника. На всякий случай я осторожно достал и снял с предохранителей пистолеты. Собака же, недолго думая, начала жадно рыться носом в рубахе покойника и секунду спустя до меня донеслось громкое чавканье и хруст. Я еле заставил себя проглотить комок, подступивший к горлу. Не каждый день приходится видеть, как едят человека, пусть даже этот человек при жизни был очень плохим. Собака все глубже и глубже запускала пасть в живот покойного. Кровь заляпала ее голову, грудь и передние лапы. Это мало беспокоило голодное животное – псина на секунду подняла морду и, наслаждаясь, облизнулась.

Громкий визг, каким можно резать стаканы, наполнил все окружающее пространство. Хрупкая молодая девушка с сумочкой в руке стояла недалеко от собаки. Я даже не заметил, как она там появилась, просто в какой то момент посмотрел в сторону и все. Какая нелепость – зачем ей сумочка? Собака зарычала и, оторвавшись от еды, медленно пошла к девчонке. В этот раз я долго не думал – пистолеты давно были в руках – я побежал на собаку. Псина оказалась несколько крупнее, чем я предполагал, но какой‑то древний инстинкт подавил во мне голос разума – было желание защитить слабого ребенка. Теперь я точно знал, отчего пришел сюда сегодня.

Собака развернулась и понеслась мне навстречу – челюсти сжаты, в глазах пустота, шерсть на загривке дыбом. Я тотчас же остановился и начал палить из двух стволов сразу. Я видел, как шарики входят в морду, тело собаки, рвут ей уши… Никакого эффекта. Один шарик выбил собаке глаз, но она, будто ничего не произошло, несется дальше. Выстрел, еще, еще, — собака, даже не взвизгнув, продолжает свой смертельный бег. Три метра до меня. Время замедляется. Мир без фона, мир без природы, мир, где нет теней, мир, где нет ничего лишнего и отвлекающего внимание. Мир, в котором нет ничего, кроме меня и раскрывшей кровавую пасть псины. Два метра. Я вижу, как переливающийся шарик медленно проходит сквозь лапу прыгающей собаки. Как медленно я жму на курок. Быстрее не получается. Мои пальцы побелели от напряжения. Вижу, как белый пар вырывается из дула. Медленно, очень медленно очередной шарик пролетает рядом с собакой. Метр. Сердце остановилось, точнее – я не слышу его ударов. Я почти чувствую запах крови. Прыгаю в сторону. Собака, клацая челюстью в пустоту, переворачивается в воздухе и летит дальше. Я падаю в кусты, но тут же вскакиваю. Собака вертится на месте и воет, встает, падает, снова встает. Я стреляю, стреляю, стреляю… Я горю желанием убивать. Шары в обойме давно закончились. Я стреляю. Столько ненависти я давно не чувствовал. Бросаю пневматику, хватаю лежащую на земле палку и начинаю бить умирающую тварь, пока от нее не остается месиво. Тело дрожит, я чувствую привкус крови во рту. Мне нравится убивать… Пневматический пистолет – неэффективное оружие против собак.