Андрей Русанов - Главы Апокалипсиса. Начало

После моих ежедневных охотничьих вылазок курятник заметно пополнился, что решило проблему с едой для меня и, собственно, для кота. Впрочем, курам самим помимо основной еды часто доставалась добавка в виде собственных яиц и растолченной скорлупы, Их этот факт ничуть не огорчал, скорее, даже наоборот, радовал. Постепенно птицы начали привыкать ко мне, уже не орали и не метались, когда я заходил в гараж, а иногда гоняли кота, которого также перестали бояться. Тем не менее, кот продолжал каждый раз сопровождать меня к курам – видимо, игра в «кошки–мышки» с несушками его развлекала или напоминала о том, что он довольно грозный хищник.

Каждый день я колол дрова и пополнял ими выросшую поленницу, над которой даже соорудил навес. Навес был очень прост в конструкции и представлял собой несколько длинных шестов из обтесанных стволов молодых сосенок, вкопанных в землю и соединенных между собой и южной стеной дома брусками. На бруски я набил в два слоя доски, образовавшие покатую крышу, высокая сторона которой вплотную прилегала к дому чуть ниже окон. Доски верхнего слоя закрывали щели нижнего. Такая конструкция, по моему мнению, должна была какое‑то время защищать дрова от намокания во время дождя и быстро высыхать в его отсутствие.

Топор стал частью моего тела, продолжением рук – я научился его точить не только о точильный камень, но и об обыкновенные булыжники, торчавшие из земли. Я даже умудрялся доводить заточку почти до идеала, используя кожаный ремень. Впрочем, я практиковался в точении не только топоров, да и навыки мои улучшились не только в профессии точильщика – каждый вечер я тренировался несколько часов в метании. В результате тренировок я наловчился более–менее сносно метать из моих вещей все, что можно было метать: большие тяжелые гвозди, топоры, ножи и даже заточенную от нечего делать железную вилку советских времен. С каждой новой тренировкой движения мои становились плавней, я начинал чувствовать предметы, их полет и движение в нем. С каждым броском я менял расстояние, свою позицию. Я импровизировал. Мои броски раз за разом становились точнее и за небольшое время превращали в месиво различные мишени (но состояние каких‑то деревьев, досок и разного материала меня мало волновало…)

Велосипед я сломал довольно быстро – все же любая техника рассчитана на эксплуатацию в тех условиях, для которых проектировалась. Например, горный велосипед никак не предназначен для перевозок тяжестей. Естественно, говорить о ремонте рамы без сварочного аппарата не приходилось. При изучении окружающей местности я начал перемещаться пешком.

Не знаю, сколько килограммов жира я сбросил за эти, полные труда, поисков и движения, дни, но скажу точно – ни одна диета в мире не дала бы таких превосходных результатов. Через две недели пробуждение стало более приятным, а к концу месяца я почти не обращал внимания на такие мелочи, как боль.

С каждым новым днем я чувствовал себя легче, тело становилось гибким и подтянутым.

После того, как уронил кастрюлю в костер, решил сделать более фундаментальную печь. Насобирал целых, внешне напоминавших огнеупорные, кирпичей, рядом с одним из участков нашел кучу глины и за два дня перевез ее к себе во двор, а в мусорной куче за дачным поселком нашел несколько прутьев арматуры. Раствор из глины делал, собрав в памяти обрывки воспоминаний из старых фильмов, книг и рассказов. В корыто налил воду, набросал лопатой глины, для крепости туда же разбил пару сырых яиц, затем долго перемешивал получившийся раствор ногами до тех пор, пока не получилась однородная масса, по консистенции напоминавшая пластилин. Вырыл круглую яму полметра глубиной, насыпал на дно сантиметров двадцать щебня, поверх бросил шурф своего глиняного раствора и начал выкладывать кирпичи.

Печка получилась красивой и простой: полукруглые стенки не смыкались, а образовывали что‑то вроде небольшого колодца. Это было удобно тем, что дрова можно было подбрасывать с двух сторон, впрочем, как и выгребать уголь. Сверху, между зазорами кирпичей, выложенных поперек основной кладки, прекрасно поместились пруты арматуры. Да, похоже, при желании тут можно готовить прекрасное барбекю или шашлык. После того, как конструкция была готова, я обложил ее досками и поджег – надо было обжечь глину.

Весь процесс удался на славу, и на мгновение мне показалось, что за моей спиной гордо стоят седые старики и рослые широкоплечие мужики в рукавицах, фартуках и перчатках; у многих бороды, они что‑то оживленно обсуждают и радостно кивают, глядя в мою сторону. Может – это моя гордость и радость, а может, просто разыгравшееся воображение так шутит надо мной.