Александр Бушков - Лесная легенда

Я доложил о прибытии по телефону. Мне велено было ждать вызова — и растянулось ожидание на неделю. И я ни капельки не обеспокоился, дурак такой, даже не думал, что времена стоят смутные. Всего-навсего места себе не находил от любопытства: куда пошлют? Ясно, что человека с моим послужным списком и званием не загонят в какую-нибудь Тьмутаракань руководить райотделом, место будет повыше. Правда, я чертовски боялся оказаться в центральном аппарате на бумажной работе, каковую органически ненавидел. Куда угодно, лишь бы и далее служба была связана с розыском, с активными действиями. Но мало ли что начальство решит…

Потом явился посыльный с вызовом на завтра. В МВД я, олух царя небесного, летел, как на крыльях — форму жена нагладила так, что любую морщиночку пришлось бы искать под микроскопом, сапоги я сам надраил до зеркального блеска, надел все до одной награды, такси вызвал по телефону…

Принял меня генерал-майор: на табличке указаны только звание да инициалы с фамилией, без указания занимаемой должности — но у него приемная, хоть и небольшая, лейтенант-порученец за столиком…

Не понравился он мне с первого взгляда: лицо желчное, как у хронического язвенника, губы в ниточку (а к узким губам у меня отчего-то всю жизнь антипатия), но главное, на кителе всего-то три ленточки: орден «Знак Почета», медаль «За оборону Москвы», ну и, как водится, «За победу над Германией». Последнюю автоматически получали практически все воевавшие, и масса тыловиков, и много гражданских. А «За оборону Москвы» опять-таки можно было при некоторой оборотистости получить и тем, кто отроду не бывал на передовой.

Одним словом, передо мной сидел классический тыловой барсук, но я свои личные впечатления быстренько упрятал подальше: пусть и тыловик, но генерал. А коли уж о новом назначении сообщает генерал, речь явно пойдет не о помянутом райотделе в Тьмутаракани…

Я вытянулся, как на смотру, представился по всей форме. Он кивнул на стул для посетителей. Я сел, держа фуражку на коленях, волнуясь, как мальчишка, не подозревая ни черта…

Он не тянул — положил предо мной лист машинописи, сказал сухо:

— Ознакомьтесь и распишитесь, полковник.

Просто «полковник», без «товарища». Ну что же, быть может, попросту полное и законченное хамло — попадались мне на войне и такие начальнички… Я стал читать — и глазам своим не поверил, пришлось перечитать еще раз, медленнее.

Ну никак это не могло быть обо мне! Как говорится, и близко не лежало. Однако бумага составлена по всем правилам: выписка из приказа министра внутренних дел. Полковника такого-то уволить в запас без права на пенсию по выслуге лет за… Твою мать, холера ясна! За систематические и серьезные упущения по службе, неоднократно проявленную халатность и совершение ряда поступков, порочащих честь и достоинство советского офицера!

Не было ничего подобного! Ни разу. За мной, как у многих, числилось некоторое количество мелких промахов и мелких провинностей, но не было ничего, что дало бы повод для такой формулировки, все выговоры так и остались устными, без занесения в личное дело. А вот благодарности там значились, в том числе одна от Верховного.

Я вскипел, как перестоявший чайник, — но постарался этого не показать, не первый год служил.

Хотел всего-навсего, нисколько не повышая голоса, поинтересоваться, нет ли здесь ошибки, потому что я никак не заслужил такого…

Он не дал мне и слова сказать: категорическим жестом поднял ладонь, осведомился так же сухо:

— Служебное удостоверение при вас? Личное оружие, я вижу, взяли…

— Так точно, — сказал я. — Согласно указанному в вызове, имею при себе удостоверение и личное оружие…

Когда я ватными руками выложил перед ним удостоверение, пистолет рукояткой к нему, запасную обойму из кармашка в кобуре, он быстренько убрал все в ящик стола с таким видом, словно опасался, что я брошусь отбирать, продолжал:

— Немедленно отправляйтесь в сто седьмой кабинет, там сфотографируйтесь, три на четыре с уголком. Дождитесь фотографий и с ними — в триста сорок шестой. Военный билет офицера запаса для вас уже готов, осталось вклеить фотокарточку и поставить печать, это сделают там же. И можете считать себя свободным. Все ясно?

Я был в такой оглушенности, что не ответил, как полагаясь по уставу: «Так точно!», лишь кивнул. Генерал сказал с непонятным выражением лица:

— Когда-нибудь поймете, полковник, что вам чертовски повезло. Один крохотный шажок вас отделял от категории «бериевские пособники». Попади вы в нее, с вами обошлись бы покруче… Я вас более не задерживаю, можете идти…