BlackSpiralDancer - Unwritten [СИ]

— Какого… ты кто вообще?! — кое-как взяв себя в руки, парень ощерился в ответ: — Как ты сюда зашел?!

— Не узнаешь? — насмешливо поинтересовался визитер. — Я никуда никогда и не уходил.

Собственный голос странно слышать, когда говоришь не сам. Этот голос никогда и не был приятным — хрипловатый, посаженный и режущий по ушам, — но сейчас он звучал ещё и неестественно жутко.

— А ты всё пишешь, я смотрю, — «гость» сделал шаг от стены, заставив Толю невольно напрячься.

Нежданный собеседник подошел ближе, оперся на спинку кресла, оглядывая текст на дисплее, словно зная, насколько это раздражает автора, когда кто-то без спросу смотрит незаконченную работу. Происходящее попахивало безумием, и парень только недовольно что-то процедил сквозь зубы, всё же не решаясь взять и выставить внезапного посетителя.

Что-то в наглости и во взгляде двойника пугало куда больше, чем неожиданный визит среди ночи в закрытую квартиру, чем даже абсолютное сходство .

— Что у нас тут, — «гость» сощурился, проглядывая текст. Короткий смешок, и визитер зачитал конец: — «…она лишь научится не захлебываться в крови» , — он покосился на свой оригинал, ехидно смотря поверх очков: — Серьезно, Толь? Тебе не хватает этого в реальности?

— Не для себя пишу, — практически на автомате ответил автор.

— О, оно и заметно, — усмехнулся двойник. — Опять отпираешься. Будь это полностью не для себя , ты бы написал иначе. Ты хотя бы перед самим собой можешь быть честным? Нет.

Ты — не я. Но это не меняет, по сути, ничего, потому что ты — прав.

— Что тебе от меня надо? — наконец спросил Толя, чувствуя себя не в своей тарелке от одного лишь чужого взгляда. — Кто ты, черт подери?! Что ты, сука, делаешь у меня в квартире?!

— Значит, так и не узнал… — «гость» запрокинул голову, смотря в потолок. — Не ожидал, что ты меня забудешь.

Какое-то смутное, очень нехорошее предчувствие холодом ударило изнутри, пройдясь по спине и ледяным эхом отдавшись в груди. Такое бывает, когда ещё не полностью осознал, что совершил непоправимую ошибку, а подсознание уже собрало почти все доказательства, готовое швырнуть их в лицо.

— Впрочем, — голос как-то неуловимо изменился, став ещё более хриплым, почти рычащим, — и не вспоминал никогда.

В блёклом свете от дисплея видно было только нижнюю часть лица и руки, сложенные на спинке кресла, а вся остальная фигура казалась чёрным силуэтом на фоне такого же чёрного провала окна. Странно изогнутая, будто изломанная. Толя сморгнул, чувствуя острое желание попятиться назад, к двери. Могло обманывать зрение, и без того плохое; могла обманывать темнота; и даже сознание, которому веришь безоговорочно — оно тоже могло обманывать.

Гость отошел от кресла, направляясь к автору. Тот застыл: тело отказывалось слушаться, только громко стучало в такт скрипу досок сердце, отзываясь пульсацией в сонной артерии, да метались в панике, как испуганные мыши в клетке, мысли. Двойник казался уже немного выше, крупнее, чем был поначалу, а его движения — движениями псины, изготовившейся к прыжку, чтобы в один укус перегрызть шею жертвы.

— А ведь клялся, что не забудешь, — в голосе оставалось всё меньше и меньше человеческого, кроме звенящей придушенной злости, — пустые слова , — он почти сплюнул это.

Искусственный свет экрана делал темноту вокруг только лишь глубже, топя в ней. Но и его хватало, чтобы увидеть неестественный оскал двойника, жуткую и искореженную усмешку, его жёлтые глаза, блестящие из мрака.

— Как тебя назвать? — пересмеивая высокий голос пятилетнего ребенка, протянул двойник, поднимая руку ладонью вверх. — Это должно быть имя для собаки?.. Или для человека?.. Как назвать оборотня — как человека, или как собаку?..

Оцепенение сменилось ужасом: изогнутые пальцы завершали крепкие когти.

— Давно не виделись, — прорычал «двойник». — Целых двадцать лет. Узнаешь меня? Я твой первый персонаж.

«У волков нет имен, если только это не волки из заповедника. И советую не обольщаться, это далеко не собаки. Даже ручной волк представляет постоянную угрозу для своего хозяина. Прирученные, они ещё опаснее диких, потому что не боятся человека. И как только ты дашь слабину, он сожрет тебя без промедления. Все эти романтические истории в художественной литературе — не более чем красивая выдумка, лишь подчеркивающая мастерство писателей, если в неё смогли поверить.

Хищник остается хищником. Тот же прирученный семьей дрессировщиков лев, когда вырос, разорвал свою хозяйку и его сына. Волки не лучше. Как бы мило ни выглядел волчонок, из него вырастет зверь-убийца».