Дылда Доминга - Erratum-2

Когда Лили добралась до края, оказалось, что дыра намного глубже и отвеснее, чем ей казалось издалека. Спуститься без снаряжения было невозможно. Вот где бы не помешали крылья — но у Лили их не было. А прыгнуть и разбиться в надежде на ранее привычное в слоях воскрешение было бы слишком наивно — ведь и это правило могло рухнуть вместе с другими устоями. Замешательство заставило ее замереть на краю и изобретать один безумный план за другим, когда кто-то негромко откашлялся в стороне. Лили вздрогнула и резко обернулась в сторону раздавшегося звука. Она почти ожидала увидеть вечного спутника, но к своему удивлению и едва заметному разочарованию, уперлась взглядом в Марка. Не хмурого и замкнутого бывшего монаха, что обитал на небесах вместе с ее братьями, а приветливого утонченного полководца и философа, с которым Лили познакомилась в аду. Сам Марк ее, конечно же, не узнал.

— Приветствую Вас, госпожа, — поклонился он и вновь выпрямился во весь свой немаленький рост. Лили улыбнулась его уверенной осанке и чувству собственного достоинства.

— И Вас приветствую, мой господин, — в тон ему ответила Лили.

— Вы единственная, кто путешествует вопреки всеобщему потоку, — вежливо заметил он.

— Вопреки? — переспросила Лили.

— Не вверх, а вниз.

— Но разве не то же делаете и Вы? — Лили склонила голову, рассматривая забытые черты.

— Но я знаю, куда иду. Вас же позвольте предостеречь от этого пути. — Он был предупредителен, но настойчив. От жары, царящей в слое, пряди на его висках взмокли.

— Почему же?

— Потому что внизу Вас не ждет ничего хорошего.

— Зачем же Вы туда стремитесь? — спросила Лили.

— Я знаком с хозяином этих мест, — уклончиво ответил Марк, — и хотел бы кое о чем с ним переговорить.

Воздух толчком покинул легкие Лили, словно ее ударили под дых. И певучая манера речи исчезла, как и не бывало.

— Хозяина больше нет. Поэтому все и рушится. Идите наверх, Марк, за всеми.

— Мы знакомы? — Марк с интересом посмотрел на Лили.

— Быть может, да, а может, нет. — Уклончиво ответила Лили. — Я слышала о Вас.

— Позвольте, — мягко, но настойчиво возразил Марк. — Но Вы сказали, что хозяина больше нет. Но, насколько мне известно, это невозможно.

— Возможно, и случилось, — взгляд Лили был устремлен в темный провал, словно именно в нем кануло в вечность бренное тело Ника.

— Значит, и для него существует свой срок. Значит, и у вечности есть границы.

— Вы знаете, как спуститься? — сейчас Лили вряд ли хотелось философствовать, и она позволила себе не очень вежливо перебить Марка.

— Да, конечно, — кивнул он, и достал скобы и веревки, оставшиеся от его армии. Несколько ударов тупой стороной топора закрепили скобы в земле, веревки, пущенные сразу от двух скоб, сплелись вместе и хлестнули хвостами по стенам дыры. — Используйте узлы, как ступени, — подсказал Марк и с сомнением взглянул на хрупкое сложение девушки. — Мне стоит отправиться вместе с Вами, хотя бы потому, что одна Вы не дойдете.

— Спасибо, Марк, но я справлюсь, — отозвалась Лили, обмотав руки лентами из ткани и схватившись за веревки. Она не собиралась вешать на себя новую обузу, едва отвязавшись от предыдущей.

— Может, тогда, Вы все же могли бы уделить мне несколько минут? Мне хотелось бы понять, что происходит, — удержал ее Марк.

— Идите наверх, — мягко попросила Лили, — я уверена, там вы найдете объяснение скорее, чем здесь.

— Но я никого не знаю среди живых, — почти с отчаянием заметил он.

— Вы понимаете, что мертвы? — поразилась Лили. Ведь сколько раз она видела Марка вовсе не осознающим происходящее.

— Конечно, понимаю, — ответил он. — И то, что мы освободились, не означает, что живы. Я хотел поговорить об этом с Ником. Может, это его новая шутка или забава — я бы не удивился, если бы так и оказалось. Но если его век прошел, как говорите Вы, это означает начало конца этого мира. И, как ни странно, — Марк взглянул в туманное небо, висящее над слоем, — мне его будет не хватать.

— Почему? — удивилась Лили, — что вы помните о нем?

— Войну, вечную войну, сменяющиеся декорации которой не меняли самой сути, — грустно улыбнулся философ, — но даже в этой войне был особый смысл, смысл в бессмысленности. Он показал мне ее глупость и иллюзорность, глупость моих постулатов, за которые я так держался, потому что нет ничего определенного здесь — все лишь сон, и в то же время все — явь. Зависит лишь от того, как ты это назовешь.

— Вы помните беседы с ним? — голос Лили дрогнул.