Екатерина Голинченко - Мелодия Бесконечности. Первый аккорд

— Ничего страшного, это я была невнимательна, — женщина испытала неловкость от его такого рьяного участия.

— Я не мог вас раньше видеть? — их руки соприкоснулись, и он заинтересованно посмотрел на её лицо, показавшееся ему странно знакомым.

— О! Я бы запомнила такого привлекательного молодого человека, — улыбнулась женщина, — Хотя, у меня тоже такое впечатление, что ваше лицо мне знакомо, — она, в свою очередь, принялась его рассматривать — его лицо, глаза, полосатый джемпер с треугольным вырезом горловины, потертые джинсы и кроссовки, — Где мы могли встречаться?

— Господи! Я узнал вас, — парень так и сел на пол, потрясенный, взяв её за руку, второй убирая челку с её лба и обнимая её, — Александра! Сандра! Саша! Это же надо — встретиться спустя десять лет в супермаркете в сердце Москвы!

— Святые угодники, Марк — тебя ли я вижу? — она тоже узнала его, всё ещё не веря своим глазам, неуверенно ощупывая его лицо.

— Совершенно верно, это — я, — просто ответил он, помогая ей подняться, когда последний предмет был помещен в корзину.

— Боже, мальчик мой, дай же мне хоть рассмотреть тебя, — она попыталась взять себя в руки, опираясь о его плечо.

— Смотрите, сколько хотите, — улыбнулся он, и снова почувствовал себя не обремененным заботами ребенком рядом с ней, и в мыслях наступила необыкновенная легкость.

— Если бы знал, как я рада видеть тебя! — она, наконец, решилась обнять его, — Каким ты стал статным да пригожим — глаз невозможно отвести, — Александра потрепала его пушистые волосы, а слезы сами навернулись на глаза, — У меня столько вопросов… Где ты был всё это время? Как ты жил? Я много лет пыталась найти тебя, да всё безрезультатно, я уже потеряла всякую надежду увидеть тебя когда-нибудь.

— Я тоже уже и не надеялся когда-нибудь снова встретить вас, пока мне в приюте не сказали, что вы спрашивали обо мне, — с большим облегчением, и он обнял её, — Надо же — а я считал вас умершей…Видно, судьбе так было угодно — отнять у меня одну мать, но, вернуть вторую. Моя голова сейчас просто взорвется от накопившихся эмоций и вопросов. Я отвечу на все ваши, но — только после того, как познакомлю со своими друзьями и … своим отцом. Мы здесь проездом.

— О! Это просто прекрасно, что у тебя есть друзья, и что ты нашел своего отца, — и Александра усиленно заморгала, делая вид, что ей что-то попало в глаз, — Уверена, у нас будет множество тем для разговоров. Ты не будешь на меня сильно зол, если я заговорю тебя на всю ночь?

— Я буду только рад, — кивнул Марк, — Вы могли стать мне второй матерью, а у сына от матери не должно быть секретов, — он подхватил её, закружив, к немалому удивлению проходивших мимо посетителей, напевая мотив песни-визитной карточки Москвы из любимого многими оскароносного фильма «Москва слезам не верит»:

— Обещаю, что мы ещё станцуем ваш любимый вальс, сударыня, — и улыбка его была, как в детстве, нежна, — А знаете что — мы сейчас живем в Париже, и мой друг собирается открывать свою линию одежды, а вы, помнится, неплохо шили — если вас ничего не держит тут, то приезжайте к нам — и уж я вас больше не отпущу и не потеряю, и мы ещё не одну ночь проговорим до рассвета обо всем на свете.

— Не смущай меня так, молодой человек, — женщина кокетливо улыбнулась, — Тебе на молоденьких девушек засматриваться пристало, а не на таких как я.

— Глупости всё это, — решительно возразил юноша, — Вы совсем не изменились — всё так же красивы, какой я вас помню — можете смело посмотреть в зеркало, если желаете удостовериться. К тому же, как говорится в том самом фильме про Москву: «в сорок лет жизнь только начинается», — подмигнул он.

— А ты — опасный льстец, — она легко щелкнула его по носу, — При общении с тобой девушкам стоит закрывать глаза и уши, чтобы не попасть в твои сети, — и он был рад, что она не потеряла интереса к жизни, несмотря на все невзгоды, что выпали на её долю, а она порывисто обняла его, — Господи, да что же это я? Прости меня, Марк, прости, мальчик мой! Если бы я только могла тебя тогда защитить… Я же и понятия не имела… У тебя ведь могла быть совершенно другая судьба… А я так привязалась к тебе, что навлекла на тебя беду и сломала тебе жизнь…

— Я ни о чем в своей жизни не жалею, Саша, — он улыбнулся, качнув головой, — У меня, правда, всё хорошо.