Дмитрий Полюдов - Сын шамана

— Сварожич — это кто?

— Потомок Сварога.

— Совсем понятно. Кажется, был такой бог.

— Он никуда не делся! — отрезал шаман.

— Слушай, а это всё обязательно?

— Что именно?

— Ну, эти скачки с бубном.

— Так поступали наши предки! — старик гневно посмотрел на меня. — А пока ты должен спать.

Мы встали засветло и отправились в путь. Всё утро мы шли по настоящим дебрям. Лес был непривычно густым для таких высоких широт. Наконец, мы подошли к двум большим березам у глубокого оврага, обвешанным разноцветными лентами. На одной из них я заметил целое гнездо из кусков материи. Старик достал бубен и стал стучать по нему, расхаживая вокруг берез.

Потом он подвел меня к оврагу, и мы стали спускаться вниз. Стены оврага расширились и углубились, стало темно, как в сумерках, а трава почернела. Я слышал незнакомые звуки, заполнившие овраг, страшные тени скользили рядом с нами, и сотни глаз рассматривали меня, а мы спускались всё ниже. Рядом с нами бежал большой серый волк, иногда поворачивая свою голову к Сэнхэ.

— Где мы? — спросил я.

— Мы в Нижнем Мире, — ответил Сэнхэ.

Наконец, мы оказались на поляне, со всех сторон окруженной высокими черными деревьями. Вдруг черные ветви качнулись, и к нам вышло существо, похожее на медведя с человеческой головой. Существо оскалило зубы.

— Ты тот, кто убил Му-шубун. Ты умрешь за это! — сказало существо и стало приближаться ко мне.

Большой серый волк, зарычав, шагнул ему навстречу, и существо остановилось.

Сэнхэ положил мне руку на плечо, и я вздрогнул от неожиданности.

— Пойдем, сын. Он тебя не тронет. Пока.

— Кто это был? — спросил я, когда мы вернулись.

— Черный Заян. Он будет мстить тебе за Му-шубун. Это плохо. Черный Заян — сильный противник.

— Я видел его во сне, и Му-шубун тоже.

— Они оба духи — людоеды. Му-шубун — очень опасна, а Заян еще хуже. Победить их нелегко. Наверное, они вместе охотились на твоих друзей.

— Мне казалось, что дух — это нечто вроде облака.

Сэнхэ негромко засмеялся.

— Они вполне реальны, как видишь. Говоря языком, понятным тебе, эти духи имеют материальное воплощение.

— Мудрено! — Я взял в руки его бубен. — Неужели попасть в другой мир так просто? Нужно просто стучать по этой штуке?

— Дело не в бубне.

— А в чём?

— В тебе, конечно. Бубен помогает настроиться. Потом он станет тебе не нужен.

Лето прошло совсем незаметно. Я научился проникать в Нижний и Верхний Мир, и мой дух стал свободен. Я наслаждался новыми знаниями. Это было так, как будто раньше я был слепым, а сейчас научился видеть.

Наконец, в один из осенних вечеров Сэнхэ позвал меня. Мы развели большой костер на поляне, неподалеку от дома.

— Ты многое узнал. Сейчас пришла пора твоего посвящения. Приготовься!

Он достал свой бубен и стал создавать ритм, от которого мурашки побежали у меня по коже. Окружающий мир исчез. Я оказался в месте, где не было прошлого и настоящего, а моя душа растворилась и стала множеством душ. Понятия стали осязаемы, а мой разум плыл среди них, не встречая сопротивления. Я понимал вещи, которые невозможно объяснить словами, был везде и нигде одновременно. Я слился со вселенной и сам стал ей.

Когда я пришел в себя, Сэнхэ не было рядом, и я понял, что мое обучение окончено. А на следующее утро меня разбудил рев мотора.

К дому подъехал тяжёлый вездеход. Тот самый, который приезжал прошлой осенью. Даже люди в кабине, похоже, не изменились.

— Ну что, герой, едешь?

Я молча кивнул и пошел собирать вещи, а на следующий день был уже в аэропорту Иркутска.

Я вернулся в Питер под вечер. Шел ранний снег, и в моей старой квартире было пусто и холодно. В шкафчике на кухне я с трудом нашел заварку и сахар. Чайник весело засвистел на плите, и я выпил чаю, но мне захотелось чего-то посущественнее.

Пройдя пару кварталов по направлению к Невскому, окончательно замерзнув и промочив ноги, я, наконец, набрел на маленькое кафе. Это было как раз то что нужно.

— Большую пиццу и кофе! — заказал я. Девушка дежурно улыбнулась и ушла.

— Егор!

Я повернул голову и не поверил своим глазам.

— Настена? Вот так встреча!

Она изменилась. Повзрослела и, пожалуй, похорошела, но в глазах пряталась усталость.

— Значит, ты жив! Я всегда это знала. Зайдешь?

Я хотел отказаться, но передумал.

— Не поздно?

— Нет. Пойдем! Я сейчас недалеко живу, мы переехали.

Ее дом действительно находился почти рядом. Он был старым, еще дореволюционным, и вход в подъезд украшали две кариатиды с унылыми лицами. Мы поднялись на третий этаж, дверь в квартиру была не заперта.