Макс Мах - Альв

— Будет тебе вино! — кивнул он. — Но, может быть, лучше пиво? Ты как, Альв, пиво пьешь или как?

— Только, если красный эль, — не задумываясь, ответила Альв, и только тогда, когда прозвучали произнесенные ею слова, удивилась своему ответу и воспоминаниям, которые он высвободил. Ничего конкретного, но много, буквально множество образов. Зрительных, вкусовых, обонятельных…

— Красный эль? — удивился Яков. — Редкий выбор! Но знаешь, что странно?

— Со мной странно все, — вздохнула Альв.

— Это верно, — согласился Яков. — Но самое странное то, что у меня в подвале есть несколько бутылок отличного светлого пива. "Кемское двойное" называется. Держу специально для гостей. А для себя, представь, покупаю в Боре в маленькой пивоварне красный ол. А ол — это и есть ваш эль, сударыня, только на северных говорах русского языка. Так что, есть у меня, Альв, для тебя красный эль! Как не быть!

И добавил, выходя:

— Не скучай!

А что ей скучать? Едва за Яковом закрылась дверь, Альв соскользнула с лавки и пошла исследовать себерский b?neum . Первое впечатление ее не обмануло, мыльня содержалась в образцовом порядке. Доски свежеструганные, светлые, не успевшие потемнеть и утратить особый запах новой древесины. Ровные и гладкие, что на стенах, что на полу или низком потолке. Нигде не дует, хотя есть в комнате и окно с двойной застекленной рамой. И хотя выходит оно на задний двор, где чужие, наверное, не ходят, предусмотрены занавески, которые Альв тут же и задернула. Ей было неприятно думать, что кто-нибудь может незаметно подкрасться и смотреть на нее голую. Одно дело Яков, — ему не только можно, но и нужно на нее смотреть, поскольку ей это нравится, — и совсем другое, если это кто-то чужой, и не важно тогда мужчина это или женщина. Но, понятное дело, окно здесь не лишнее. Иногда помещение мыльни следует проветривать, но главное — если мыться днем, как раз хватит света, чтобы не зажигать свечей.

Альв покосилась на шар матового стекла, из которого исходил неяркий желтый свет.

"Электричество!" — слово это ей ничего не говорило, но за прошедшие два дня она привыкла не обращать внимания на это и другие проявления незнакомой ей техники. В ее прошлом — по смутному ощущению, не подтвержденному фактами, почерпнутыми из памяти, — электричества не было точно так же, как не было и локомобилей. В некоторых отношениях электрический свет был лучше свечей, масляных ламп или факелов. Ровный и не зависит от длины фитиля или количества масла в лампе. Однако электрический свет не имел запаха, и Альв не могла сказать с определенностью, хорошо это или плохо. Все-таки запах разогретого воска или ароматического масла добавляет в жизнь несколько дополнительных красок…

В шкафу на полках лежало несколько сложенных полотенец, простыни и мочалки. Отдельно лежали коробочки с мылом. Альв открыла одну, другую… Несомненно, это было хорошее мыло, но мыло мужское, и пахло оно соответственно: не противно, но и не слишком приятно. Альв предпочла бы запах трав, фруктов или цветочных лепестков, однако, на самом деле, не было никакой уверенности, что для того, чтобы помыться, она нуждается в мыле. Что-то смутное колыхалось на краю сознания, но так и не далось ей в руки. И все-таки, возможно, чтобы смыть с себя пот и грязь, Альв было достаточно одной лишь льющейся воды.

Она еще раз прошлась по комнате и заглянула в соседнее помещение. Там было темновато, — закрыты ставни, — однако не для ее глаз, и она без труда рассмотрела сложенную из кирпича печь, огромный медный бак над ней и нечто вроде душевой, как та, в которой Альв мылась в больнице, а еще здесь были огромная липовая кадка для купания, две лавки у стен и несколько деревянных шаек и ведер. Выглядело все это замечательно, и пахло хорошо. Альв попробовала включить душ, и это ей сразу же удалось, поскольку она все запомнила правильно и сделала ровно так, как надо. Сначала сверху полилась холодная, практически ледяная вода, затем в холодную струю вплелась горячая, и Альв встала под этот крохотный рукотворный водопад. Вода лилась на нее свободно, падала сверху на голову, плечи и грудь, смывая пот и грязь, освежая, возвращая ощущение чистоты с которым она проснулась этим утром.

Воспоминание о том, как она проснулась под пуховой периной, потянуло за собой другое, в котором Альв бежала по ночному лесу. Она не помнила подробностей и того, зачем она оказалась ночью вне дома, но зато вспомнила, как плыла через озеро подо льдом. Воспоминания были обрывочны, бессмысленны и сумбурны, и образы, всплывавшие в памяти, никак не хотели соединиться в нечто упорядоченное и стать единым воспоминанием и, возможно, поэтому скорее напоминали сон, чем явь. Это был странный сон, рассказ полный недосказанности, намеков и умолчаний. Но одно в том сне наяву несомненно являлось правдой: Альв не мылась вечером, если не считать того, что наскоро всполоснула лицо, и, тем не менее, проснулась наутро бодрой и чистой с хорошо промытыми "легкими" волосами.