Аланд Шабель - Не от мира сего [СИ]

Внезапно раздался непонятный приглушённый хлопок, почти сразу, словно судорогой, пробило пространство, и грянул гром такой силы, что защитники Вотчины пошатнулись, слетели головные уборы, растрепались волосы.

Если бы люди не держались крепко за руки, то вряд ли устояли бы на ногах, их, несомненно, сбило бы ударной волной. Под ногами сначала задрожала, а потом вздыбилась земля, небо расколола ярко-фиолетовая молния, сверху хлынул серебристый поток света, стихия разбушевалась не на шутку. Ледяная стена взорвалась и ударила тысячью острых осколков, направленных на вражеский берег, тысячи смертоносных игл пронзили предрассветный воздух. Раздался истошный вой ужаса уцелевших прислужников Ваэля. Опять ударил мощный взрыв, и весь тот берег окутался белесой дымкой, похожей на густой туман. В этом тумане раздавались вопли и рычание оставшихся, кое-как шевелящихся гнусных сущностей этого адского легиона. Вновь раздались приглушённые хлопки, это один за другим ло́пались, словно надувные шары, потусторонние уродцы. Они, конвульсивно кривляясь и дёргаясь, преломлялись в сизо-зелёном искажении и, испуская ядовито-зловонные испарения, исчезали, уносимые неведомой силой, видимо, обратно в ад.

Немного погодя все вопли и проклятия затихли, а со стороны Вотчины потянуло свежим очищающим ветерком.

Кудесник был удивлён той несокрушимой мощью, которая отразила нашествие тёмных сил. Он в одиночку был не в силах так порушить нечисть. Его соратники, наблюдая, как рассеивающаяся дымка обнажала последствия ночного противостояния, тоже были поражены своей масштабной победой.

Один отец Никодим оставался невозмутимым, он дошёл до лавки и с удовольствием присел отдохнуть. Устало смахнул пот со лба и затих. Когда же вышедшие из оцепенения зрители обратили на него внимание, удивились не меньше — старый священник спокойно спал!

— «И это в тот самый момент, когда надо торжествовать победу, праздновать с шампанским за обильным столом… когда ещё в остаточном восторге возбуждённо трясётся организм от осознания полного и безоговорочного успеха кампании… а тут, видите ли, некоторые спят! Чересчур крайне возмутительно! В конце концов, смеем заметить, это просто недопустимо, господа и дамы!».

Но вмешался Кудесник и попросил почтеннейшее собрание не судить строго отдыхающего человека, учитывая его сан и возраст. Заступника немедленно заслонила собой Василиса и метнула в «зарвавшихся мужланов», посмевших было загомонить тут, пару хлёстких выражений. Следом продемонстрировала своё неудовольствие возбуждённым мужчинам и Алёна, высказалась кратко, резко и ёмко! Подействовало незамедлительно, первый сдался и признал ошибку Извеков. Следом и смущённые мужики спохватились, они подняли на сцепленные замком руки спящего священника, и, бережно придерживая его, бодро потащились всей воинственной командой победителей отмечать «викторию»!

Во главе это всей мужской «шайки-лейки» (так обозвала их Алёна) собственной персоной шествовала хозяйка Вотчины.

На берегу остался Кудесник, ну и, конечно, Василиса. Она глядела на осунувшееся за эту ночь лицо своего избранника и с трудом сдерживала слёзы.

— Не надо, — попросил этот, с лёгкостью читающий её мысли, чародей. Но Василису уже не пугала его проницательность, она привыкла и знала, что от этого человека никакой подлости не будет. Её напарник никогда не воспользуется своим даром во вред кому бы то ни было, да и потом! Она, разве, не женщина!? Не знает история случаев, когда женщина не смогла бы обмануть мужчину и оказалась в проигрыше по жизни. Вон, даже почти десятилетняя троянская война началась из-за бабы! И бились все эти ахиллы, аяксы и прочие тамошние мужики на смерть. Глупцы? Допустим! Но уж хитроумного-то Одиссея не проведёшь! Отнюдь! Сей джентльмен был далеко не дурак, не зря Гомером в поэме воспетый, а тот абы про кого не писал.

— Не надо, — мягко повторил Кудесник, — на кого же нам с Лёнькой равняться? У кого же твёрдости духа учиться? Кто нам подаст пример несгибаемости и мудрости?

Василиса понимала, рядом с ней многовековой победитель женщин, многократный чемпион по обольщению такого прекрасного, но такого слабого пола! Конечно, услышав эти «мы», «нам», откинула прочь все бабские сомнения и переживания. Уткнувшись в плечо стоявшего рядом мужчины, она дала волю своим чувствам. Успокаивающе поглаживая подрагивающую голову этой женщины, Кудесник молчал. Молчал и смотрел на многострадальный омут, на тот берег и дальше. Много утешительных слов вертелось в его голове, но он молчал! Он не мог обманывать свою красавицу-компаньонку.