Даниэль Вайс - Первый виток спирали

«Неужели мертвый?» — подумала Мари со щемящим душу сочувствием. Замерзнуть насмерть вот так на улице, в самый канун Рождества, казалось девушке невыносимо печальной, полной одиночества смертью.

Но лежащее на тротуаре тело вдруг неожиданно зашевелилось. Мари тотчас же бросилась к нему, пытаясь помочь замерзшему человеку встать на ноги. Из кармана бродяги выпала пустая бутылка из-под алкоголя. Что-то во всей его фигуре, а также в покрытых снежинками, полу-длинных, рассыпавшихся по бледному, небритому лицу волосах, вдруг показалось Мари до боли знакомым.

И в следующую секунду девушка узнала в бродяге Джу, который выглядел, при этом, как будто бы намного старше. Конечности его почти не слушались, и девушка начала поспешно и старательно растирать его холодные замерзшие руки.

— Эй…, — прошептала она, едва не плача, — Ну что же ты… Замерз совсем…

Он поднял на нее свое нездорово осунувшееся лицо, и на нем сразу же скользнуло узнавание. На его редкой рыжеватой щетине был иней, а обветренные губы заметно посинели, но Джу, все же, упрямо попытался улыбнуться ей.

— Давай, вставай скорей…, — заботливо сказала Мари, — Я тебе помогу… Пойдем ко мне домой! И я подарю тебе подарок… Идем скорей! Я вызову такси. Ведь это Рождество… Мы выпьем с тобою вместе. Горячего глинтвейна… Хочешь?…

Она не была уверена в том, слышит он ее или нет. И это очень ее расстраивало. Мари казалось, что она пришла сюда слишком поздно, и что он уже полностью и окончательно замерз. Но неожиданно Джу крепко и даже слегка болезненно вцепился своими ледяными пальцами в ее запястье и заглянул ей в самое лицо.

— Я только что видел сон про тебя, милая мышка…, — простуженным голосом прохрипел он, — Ты так долго шла там по темному бесконечному лабиринту. Все шла и шла, руководствуясь протянутой кем-то красной нитью, аккуратно сматывая ее в клубок. Скажи мне… Я прошу тебя… Так ты все же нашла из него выход? Нашла, мышка? Ведь нашла же?…

Его слова внезапно разбились вдребезги на абсолютно черные, как сажа, осколки и разлетелись, словно перья ворона, по сторонам. Мари вздрогнула от резкого звука бьющегося стекла и поняла, что снова оказалась в том темном, практически нескончаемом туннеле, в котором она была в самом начале.

На фоне тусклого пятнышка света, где-то в самом конце туннеля, Мари увидела удаляющийся от нее силуэт. Эта была хрупкая фигура медленно уходящей вдаль женщины. Но не просто какой-то незнакомой ей женщины… Мари никогда в жизни не видела своей мамы, зная ее лишь по нескольким фотографиям, но сердце девушки вдруг резко сжалось в комок.

— Мама!! — исступленно и громко закричала она, — Подожди меня! Мама, постой!!

Мари бросилась было бежать вдогонку плавно, но неумолимо удаляющейся фигуре, но ступни ее ног вдруг безнадежно забуксовали, влипнув в ставший неожиданно липким и вязким асфальт. Причем они завязли в нем настолько сильно, что девушка едва не упала навзничь. Однако, вовсе не собираясь сдаваться, Мари упрямо продолжала идти, с огромными усилиями вырывая ступни из этого мерзкого асфальтового болота. Она отчаянно старалась двигаться дальше, не прекращая при этом громко кричать.

— Мама! Мама, пожалуйста, мама!! — словно смертельно раненое животное, срывая голос, вопила Мари, размазывая неудержимые, горячие слезы по собственным щекам.

И тут она неожиданно увидела, прямо у себя под ногами, красную нить. Мари отчаянно вцепилась в нее так, словно от этого зависела ее жизнь. Как ни странно, но идти сразу же стало гораздо легче. И через некоторое время девушка уже даже смогла бежать, на ходу наматывая путеводную нить себе на ладонь. Силуэт матери, тем временем, становился все ближе. И вот, наконец, Мари догнала ее, порывисто развернув за плечо к себе лицом.

— Мама?!

Но в следующее мгновение она поняла, что это вовсе не мама, а Энни. Испуганное, родное лицо сестры покрывали блестевшие на ее щеках слезы. Посмотрев в глаза Мари с каким-то неимоверно глубоким отчаяньем, Энни вдруг разрыдалась еще сильней и горестней.

— Энни!! — сгребла ее в охапку Мари, — Не плачь, родная, я прошу тебя! Что случилось?!

— Мне просто очень больно видеть тебя такой, Мари, — глотая собственные слезы, прошептала Энни, — Ты такая сильная, душа моя. И ты всегда была сильной. Но ты теперь так мучаешься, Мари…, — ноги девушки вдруг беспомощно подкосились и она наверняка упала бы навзничь, если бы Мари с готовностью ее не подхватила, — Прости меня, Мари. Это все моя вина… Ты же знаешь, что я всегда была слишком доверчивой…