Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

Вздохнув, она опустилась на свободное место. Да уж… Какое импульсивное и идиотское поведение! Вера глянула на свой светак: он зарделся, как красна девица и скорчился. Тьфу! Вера отвернулась и посмотрела в окно: поезд тормозил, въезжая на станцию. Вера вспомнила, как кто-то кричал, что вызвал для неё «скорую» и оглядела перрон: врачи ещё не приехали, но ей всё равно стало стыдно, что она так нагло и невежливо сбежала от пожилого врача и пассажиров, искренне пытавшихся ей помочь…

Но сил вернуться обратно в тот вагон, чтобы извиниться и объясниться, у Веры не нашлось — так и ехала всю оставшуюся дорогу в самом хвосте электрички, продолжая разглядывать чужие светаки. Дырявых, как у мужика-убийцы, больше, к счастью, не было, но попался один с несветящимся пятном вокруг обширной тёмной впадины, однако совмещать с ним свой светак Вера побоялась: отключаться второй раз в той же электричке и уже с риском проехать собственную станцию — было бы явным перебором!

Однако на другие, менее опасные мерцающие тени, Вера пару раз всё-таки наехала своим светаком, но ничего особо интересного не увидела: мелькнули какие-то обычные житейские проблемы, да ещё больная, неразделённая любовь, вот уже несколько лет пожиравшая довольно симпатичную женщину средних лет.

Топая по дороге к дачному посёлку, Вера ожидала, что сильно расстроится, когда увидит заброшенный, после смерти дедушки и бабушкиного сумасшествия, участок и войдёт в дом, полный их вещей, но всё оказалось не так страшно. Грустно, конечно, что и говорить, но терпимо. То ли рана уже зарубцевалась и потеряла чувствительность, то ли всё это буйство зелени, пение птиц, басовитое гудение толстых шмелей и бесшумное, нежное трепетание бабочек… — природа, в общем, — отвлекало от мрачных мыслей, несло в себе силу и одновременно успокоение.

На ведущей к дому дорожке валялся мёртвый жук, которого, как лилипуты Гулливера, уже облепили муравьи. В малине, возле мышиной норы, затаился соседский кот, зыркнув на проходившую мимо Веру зелёными глазищами-пятаками. В небе, над ближним полем, выкрикивая «Кья-кья!» парила, раскинув крылья, хищная птица. Животные просто делали, что должны, им недосуг было себя жалеть, да они этого и не умели. Кто-то всё время умирал и рождался, питался сам и питал других — норма жизни, извечный круговорот, в котором личная Верина потеря уже не выглядела какой-то исключительной вещью вселенского масштаба и значения.

Не то чтобы она прямо вот так думала — нет, конечно! — скорее, это было ощущение, неопределённое, но несущее в себе облегчение. Сторож выскочил ей навстречу и широко улыбнулся, демонстрируя только половину положенных человеку зубов, светак его тихонько держался сзади, переливаясь спокойными, приглушёнными тонами и не вызывал никакого интереса. Старик крепко пожал Вере руку и чуть ли не поклонился, так что Вера сразу почувствовала себя настоящей хозяйкой имения, а потом затараторил о делах.

И дела эти заняли у неё почти весь день, хорошо сторож позвонил знакомым работягам, которые согласились за умеренную плату спилить берёзу и покосить бурьян. На светаки нанятых работников Вера даже не взглянула — видно, привыкла уже к своему новому зрению и перестала на всех подряд обращать внимание. Когда на участке загудели косилки и пилы, она ушла в дом, чтобы проверить старый гардероб.

Ничего я там не найду, думала она, входя в спальню, однако руку к дверце гардероба всё равно протянула с волнением. Светак переместился вперёд и налился глубоким фиолетовым цветом: так проявлялось предчувствие, что сон — всё-таки не просто сон. Замерев на месте, она глубоко вдохнула и резко распахнула дверцу: в гардеробе оказалось сухо и чисто, на нижней полке действительно лежала обувь, но никакая кровь из-под коробок не вытекала. Выдохнув, Вера присела и принялась разбирать нижнюю полку. Когда последняя коробка оказалась на полу, стала прекрасно видна задняя стенка — сплошной, во всю длину и высоту шкафа, кусок фанеры. Ни на одной из полок никакой отдельной деревянной дощечки, которую можно было бы повернуть вокруг оси, не существовало.

Вот тебе и вещий сон, вот тебе и фиолетовое предчувствие… Разочарованно хмыкнув, Вера села прямо на пол, мрачно уставившись на своего светака: ну? — но тот, в отличие от хозяйки, вовсе не думал сдаваться, наполз на коробки, по-прежнему переливаясь тёмно-фиолетовым.

«Серьёзно?!»

Она открыла одну из коробок: старые зимние сапоги — местами лысые, одна труха от меха осталась. На фига они тут хранятся — моль кормить?! Фу-у-у! Их срочно надо на помойку! Да вообще, всё, что тут хранится, нужно выкинуть, да и дело с концом!