Array Журнал «Аконит» - Аконит, 2020 № 07-08 (цикл 2, оборот 3:4, февраль)

Воздух гудел, словно разлагающаяся в могиле плоть. Летящий снег обжигал кожу изъязвляющей кислотой. Михаил заплакал — как никогда ещё не плакал в своей жизни.

— Друг… брат…

В бессилии он вновь свалился ничком. За матовым стеклом, в том мире, что лежал под ним, твердь лопалась, словно многоглавый гнойник, и что-то немыслимое, цвета гниющей рвотной массы, устремлялось, извиваясь нерестящимися в мутных водах угрями, к тонкой плёнке, отделявшей Михаила от иного мира.

Он окончательно оглох, но теперь он мог слышать. Он окончательно ослеп, но теперь он мог видеть. Он слышал голоса неведомых безликих богов, поющих в поражённой недугом черепной коробке безумца. Он видел чёрно-зелёные оскалы когтистых лезвий звёзд раковых клеток. Он чувствовал, как сотни вечно голодных безгубых ртов прогрызают иглистыми зубами тонкую грань двух миров и впиваются в его плоть, проникают внутрь, словно черви в отданное земле тело. На мгновение он увидел лицо Вячеслава — но это не лицо, это маска! И она опадает вниз последней из вуалей познания, открывая взору безграничную разлагающуюся вселенную, в которой пылают два отсвета творения — две последних искры разума в сознании сошедшего с ума творца…

А затем, внезапно, он перестал что-либо видеть, слышать и чувствовать.

Я открыл глаза.

Полная неизвестность. Пустое пространство.

Темнота быстро отступила, и я увидел, что парю в воздухе. Я не падал, не летел в каком-либо направлении, я просто парил. И при этом я прекрасно осознавал, что держусь там своими силами. Рядом ничего нет. Я один. В этом пустом пространстве я один! Самым страшным было то, что я даже не двигался, я просто ничего не понимал, и было страшно, волнительно настолько, что воздух густыми каменьями душил лёгкие. Через какое-то время я увидел, что завис где-то в стратосфере, под ногами виднелись часть континента и голубой океан, огромный и пустой. Изредка дребезжание сине-зелёной природы прерывалось небольшими урывками перисто-кучевых облачных островков, перекликающимися пушистыми барашками с точками деревьев. Хотя я и не поднимал головы, но знал, что мне в затылок светит Солнце, и, почему-то, сильно ощущаются его масштабы. Оно было близко, оно состояло из огня и источало нестерпимый жар. А небо… небо было бесконечно глубоким и прерывалось только неуверенным бледным блином земли. Оно было настолько густое, что над головою становилось черным.

При всём том, что мне открылось, я оставался смертным человеком. Мне не были доступны какие-либо заветные знания, видения, я был простым существом, но при этом невероятных размеров!

В какой-то момент я всё же решился посмотреть на Солнце. Там меня уже ждали. Ждала. Вместо палящих лучей я увидел Нечто… нечто прекрасное!

Я увидел Богиню. Она была титанических размеров. Сначала виднелся лишь ее тёмный силуэт, но потом она подлетела ко мне ближе, и я смог всю ее рассмотреть. Солнце же, что не давало спокойно открыть глаза, медленно превратилось в золотой диск, нимб над головой Богини. Тёплая и нежная — так бы я охарактеризовал Её. Смеющиеся янтарно-зелёные глаза, бледный розово-персиковый тон кожи. Каштаново-рыжие волосы, собранные назад, напоминали объёмную шапку, в них были вплетены тонкие золотистые ленты. Платье струилось золотисто-охристыми складками, настолько лёгкими, что с ними сравнились бы крылья бабочек, в подоле платья виднелись вышитые кадмиево-коричневые узоры трав, цветов. Богиня восседала на облаках, которые то собирались в плотные тучи, то рвались как вата и развеивались. Я чувствовал, что я Её уже знаю, что мы с Ней всегда друг друга знали и вот, спустя столько времени, наконец, встретились. В моей голове роились вопросы, словно потревоженные сильным порывом ветра белые пушинки одуванчиков; их было много, они вертелись, кружились, но ни одной я не мог поймать и узнать, что за вопрос несёт в себе она — или любая другая. Взгляд прекрасной Богини говорил о том, что Она это знает, явно представляет, что я хочу сказать, но не могу.

Наконец Она ещё сильнее приблизилась ко мне и сказала: «Небо — мой Отец, Солнце — моя Мать, Облака — моя Колыбель, но Земля — мой Дом». Своей шёлковой рукой Она указала в сторону севера самого большого континента, где земля была припудрена белым рассыпчатым покрывалом и продолжила: «На Небе холодно, а на Земле жарко. Я появилась там, потому что те условия близки моим родным». Широкая полоса укрывистого белого снега сияла на солнце и рефлексировала бледным голубым светом. Когда я вновь обернулся к Богине, мы держали друг друга за руку на всё ещё большом расстоянии. Это было так странно, ощущать Её руку в своей, как будто держишь плотный мягкий воздух. Она была телесна, но в то же время метафизична. Это Божество таило в себе столько добра, столько света, Великого Света! Она была истинным и любимым чадом природы, её сил, дыхания, воспоминаний, времени… Она была результатом существования этого мира — и моим другом.