Игорь Маранин - Хорошо или ничего [СИ]

Вот и по телевизору недавно передача шла и учёные сказали, что Земля плоская. Старики смотрели, слушали и кивали бородами: настоящих учёных показывают, правду говорят. До всех этих уберов и яндекс-такси таксист кем был? Вольной птицей! Сам пассажира находил, сам цену назначал, сам торговался. «Бомбила» — вот как уважительно называли таксиста люди. А теперь он кто? Бессловесное приложение к баранке. Старики вздыхают, а молодые говорят: дальше хуже будет. Шайтан уже придумал машины без водителей и скоро на каждого землянина придётся по три-четыре такси.

Задумавшись, бывший бомбила не заметил, как подошли пассажиры. Опомнился лишь от громкого хлопка дверцей и недовольного требовательного «Мя-я-яв!»

— С котами машина нельзя! — грозно произнёс он. Но естественное желание содрать лишние деньги исчезло, едва таксист обернулся. Перед ним оказался не простой кот, а дохлый! Пустая глазница животного пугающе смотрела прямо в рот Айнабуллы Мирзамакетовича.

— Пятьсот рублей сверху, — произнёс мужчина, и таксист перевёл взгляд на него. Лучше бы он этого не делал! Синие губы пассажира шевелились, но вид у него был мертвее мёртвого кота.

— Тысяча рублей, — пообещал покойник.

— И поверните ко мне зеркало, — добавила его спутница, выковыривая из уха мёрзлого червяка.

— Фу, какая гадость, — добавила она, выбрасывая червя за окно.

Страх, парализовавший шофёра, позволил ему послушно выполнить просьбу. Затем, почти не осознавая, что делает, шофёр взялся за рычаг и тронул ногой сцепление.

— Второй Урожайный переулок, — напомнили из-за спины. — За водокачкой направо и до бывшего райкома партии.

— У вас там встреча? — деревянным голосом спросил таксист. Сработала старая привычка разговаривать с пассажирами в любых обстоятельствах.

— Партсобрание, — оскалив зубы, произнёс мертвец.

Всю дорогу таксист думал, как высадив пассажиров, вдавит тапок в пол и умчится с такой скоростью, с какой дэвы не летают на своих спутниках. Но оставшись один, откинулся в кресле и закрыл глаза, сжимая в руках тысячу. Тысяча была настоящей. Мертвецы тоже. На заднем сиденье лежала горстка посеревшей шерсти, оставленной их котом. Это было совершенно невероятно, а главное, абсолютно бессмысленно. Зачем мертвецам понадобилось заказывать машину с помощью приложения к айфону?!

— Такси свободен? — подбежал к машине прохожий с большим пакетом, полным продуктов.

— Занято, — глухо сообщил шофер.

— Да мне недалеко! — принялся уговаривать тот. — До метро подбрось, в гости опаздываю!

— Слушай, — взорвался Айнабуллы Мирзамакетович. — Ты русский язык понимаешь или мама твоя Африка?! Убер звони! Яндекс-такси звони! Нет больше бомбила — они покойников с того света на этот возят!

Дед Мороз вышел как настоящий: шуба, валенки, рукавицы и ватная борода спрятали Степаныча лучше любого фокусника. Вера, заполучив зеркало и косметику жены Никитина, укатившей на гастроли в Германию, да так и не вернувшейся обратно, и вовсе стала красавицей.

— Ты как и не помирала вовсе! — восхитился Степаныч.

Только Мурзавчик остался собой: его все эти переодевания не интересовали. В прежней жизни кот слушал рассказы бездомного друга про тёплые батареи, сытую жизнь и полные еды холодильники. Теперь всё это было ни к чему, но образ шкафа, полного еды, крепко запал в его впечатлительную к съестному душу. Увы, в актёрской квартире шкаф оказался пуст.

— Мешок чем-нибудь набей, — критически осмотрев Степаныча, заявила Вера.

Но тому не хотелось обижать Никитина. Придут на могилку родственники, думал новоявленный Дед Мороз, нажалуются, а ему с актёром до самого Страшного суда на одном кладбище лежать.

Город предстал чрезмерно увлечённым предстоящим праздником и оттого слегка нелепым: излишек огней, излишек рекламы, излишек глянцевых улыбок и искусственных ёлок в витринах. Предновогодняя мишура не вызывала у Григория Степановича эмоций. Казалась никчемной тратой краткого, словно взмах ресниц, бытия. Едва оно заканчивается, как суетное облетает пожелтевшими ёлочными иголками. Остаётся голый ствол и тоненькие веточки, которыми человек пытается удержаться на ветру небытия. Впрочем, в загробном мире у каждого оставались важные для него вещи. Например, людская память. Степаныч при жизни был фотографом, летописцем города и справедливо полагал, что оставил в местной истории заметный след. Лет через сто, а может и через двести, глядя на фото, потомки будут благодарно вспоминать его имя. После трагической кончины летописца (он отравился палёной водкой), власти поговаривали об установке на его доме мемориальной доски, а в «Википедии» появилась посвященная Степанычу статья с портретом и ссылками на множество публикаций. Но было обстоятельство, не дававшее усопшему покоя: дома среди бумаг и фотографий остались такие, что могли напрочь испортить ему репутацию. А ведь рано или поздно кто-нибудь вспомнит о домашнем архиве известного фотографа и попросит у вдовы разрешения ознакомиться. Впрочем, и от самой жены в архиве было что скрывать.

Читать дальше