Анастасия Гжельская - Некролог

Погода менялась. Все стихло в ожидании первой грозы, и голоса прохожих отчетливо разносились по двору: матери собирали ребятню, игравшую в песочнице, старики освобождали лавочки и спешили оказаться дома до того, как начнется дождь. Варе, напротив, хотелось оказаться под ливнем, а вместе с тем оставить все мысли о прошлом, о своей судьбе и проблемах, которые ей предстояло решить. В ее размышлениях крылась пустая надежда отмыться, ведь именно такое желание вспыхивает вместе со стыдом. Ее мучал всего один вопрос: кто же она такая на самом деле? Общее представление о себе Варя, конечно, имеет, но все ее воспоминания, будто собранные за сотни других жизней, смешались воедино в ее больной голове.

Варя подошла к подъезду панельного дома, открыла дверь своим магнитным ключом и, продолжая смотреть под ноги, вошла в стоявший на первом этаже лифт. Он показался ей незнакомым, когда она выходила на прогулку, надписей на его стенах не было. Выйдя на одиннадцатом этаже, Варя удивилась тому, что межквартирная дверь была совершенно другой - красной, а не черной, и ее ключ к ней не подходил. Она подняла взгляд на дверные звонки и поняла, что ее квартиры № 400 не было, здесь они начинались от 348 и заканчивались 351. Варя подошла к окну и убедилась в том, что по своей невнимательности ошиблась на целый дом, и нужный ей был ниже по улице. Вид из окна выходил прямо на почтовое отделение, а из ее дома виден был лишь его край, и то только с верхних этажей.

Признаться, с ней постоянно случалось нечто подобное, не проходило и дня, чтобы она не забыла о чем-то важном или же попросту не заблудилась в хорошо знакомом ей городе. Происходило это из-за того, что Варя всеми известными ей способами бежала прочь от реальности, в которой, как ей самой казалось, для нее не было места. Природная красота и острый ум лишь омрачали ее внутренние состояние, так однажды жизнь этой изящной куколки чуть не оборвалась по ее собственной же вине. Уже к шестнадцатилетнему возрасту она постигла основные жизненные правила и принципы, из-за жестокости и несправедливости которых она стремилась выйти из игры.

…В приемное отделение городской больницы врач бригады скорой медицинской помощи внес на руках еле живую девочку, по ногам и рукам которой на пол стекала кровь, а ее зрачки уже не реагировали на свет. Лишь на мгновения Варя приходила в себя и видела все, как в тумане: санитары с каталкой, другие пациенты, преследующие по коридорам лечащих врачей.

- Что случилось? - спросил врач и стал щупать ее пульс, после скомандовал что-то жестом санитару.

- Феонина Варвара Николаевна, - врач скорой с жалостью посмотрел на нее. - Соседи нашли ее при входе в квартиру, дверь была не заперта. Думаю, попытка самоубийства. У нее вены вскрыты в подмышках, под коленями, на бедре и на голени, у самой стопы, справа.

Врачи стали еще больше вокруг нее суетиться: к каталке подбежала полненькая медицинская сестра, выслушала хирурга и побежала вперед по коридору. Варя смотрела ей вслед, на то, как двигаются ее мягкие ягодицы, как хлопают во время бега ее белые резиновые тапочки, как плавно открылись, а потом закрылись створки двери приемного отделения. Варе хотелось, чтобы последние секунды длились дольше обычного, ей о многом нужно было подумать, в свете приближающейся смерти все приобретало новое значение и ценность. Она верила в то, что смерть прекрасна в каждом возрасте, и не обязательно дожить до старости лет, чтобы наконец осознать всю ничтожностью человеческого бытия и распознать в смысле жизни лишь насмешку разума над бренным телом, ощущающим мнимое присутствие бессмертной души. Ей хотелось умереть, и нечто таинственное звало ее за собой. Ее жизнь оборвалась быстро: эквалайзер кардиограммы покорно вытянулся в линию, и раздался громкий писк подключенных к ней приборов.

Пришла темнота, которая сменилась ярким светом. Варя обнаружила себя стоящей посреди хорошо знакомой ей улицы, проходящей недалеко от родительского дома. Она осмотрела на свои руки: никаких следов порезов и крови, рукава кофты чистые. Ей безумно захотелось рассказать обо всем этом своей маме, сказать ей, что все хорошо и ей не о чем переживать. Варя со всех ног по лужам побежала в сторону дома. Она не имела при себе ключей от квартиры, по крайней мере в сумочке их не было, поэтому воспользовалась домофоном. Он работал с перебоями, но ей открыли. По лестнице она поднялась на пятый этаж и стала дожидаться, пока мама впустит ее в квартиру. Но женщина, открывшая ей дверь, хоть внешне и не отличалась от ее матери, но ею не являлась. Она и вовсе не имела детей. Варя заглянула ей за плечо и не увидела своих всюду разбросанных кед, совместных фотографий и прочих следов своего пребывания в этом доме.