Quaerens. — Размышляя о результатах концентрации мысли на каком-нибудь отдельном предмете и о неудержимом влечении, которое ее охватывает в данном случае, я начинаю думать, что такова главная пружина механизма снов.
Lumen. — Ты сказал истину, мой друг, и я могу ее подтвердить, так как в течение многих лет сновидения были объектом моего наблюдения и изучения. Когда душа, освободившись от телесных впечатлений, забот и волнений, видит во сне предмет, очаровывающий ее и приковывающий ее внимание, все другое исчезает и стушевывается перед этим предметом, и только он остается, превращаясь в центр целой вереницы образов; душа отдастся своему влечению всецело и безраздельно; сновидение делается как бы ее частью. Реальный мир исчезает, уступая место созданию сновидения. Подобно тому, как случилось и со мной во время моего возвращения на землю, душа во время сновидения видит только привлекающий ее внимание образ и доступна только для тех мыслей и ощущений, которые так или иначе связаны с этим образом.
Quaerens. — Твое быстрое путешествие на Капеллу, равно как и не менее быстрое, возвращение на землю обусловливаются, по-видимому, именно этим психологическим законом. Твоя душа была даже свободнее, чем во сне, ибо ее не удерживали покровы тела. Я вспоминаю, что в былое время ты часто говорил, в беседах со мною, о силе желания. Итак, ты вернулся на землю и увидел свое тело еще не погребенным.
Lumen. — Да, я вернулся на землю и умиленно благословил искреннюю скорбь моей семьи, успокоил твое дружеское соболезнование, постарался внушить моим детям уверенность, что оплакиваемый ими бренный покров сделался для меня чем-то чуждым и что я сделался обитателем мира духов, бесконечного и безвестного небесного пространства.
Я видел погребальную процессию и заметил, что некоторые из называвшихся себя моими друзьями, ради своих дел сомнительной важности, не пожелали проводить мои останки до их последнего жилища. Я прислушивался к разговорам, которые велись во время похорон, и хотя в стране теней мы перестаем быть жадными к похвалам, тем не менее я чувствовал себя счастливым, убеждаясь, что мое пребывание на земле оставило но себе у всех присутствовавших доброе воспоминание.
Ты спросишь, в чем же заключалась таинственная причина, притягивавшая меня к Капелле? О чудо! В мире есть невидимые узы, которые не разрываются подобно узам земным; есть тесное общение душ, которое не ослабевает, несмотря ни на какие расстояния. Вечером этого второго дня, когда изумрудная луна входила в третье золотое кольцо (такова небесная мера времени), я очутился в уединенной аллее, напоенной чудным ароматом цветов. Несколько мгновений я задумчиво шел вперед по аллее, и вдруг увидел перед собою… прекрасную и столь дорогую мне Эйвлис. Она была в зрелом возрасте последних лет ее жизни, и, несмотря на превращение оболочки, на ее лице сохранились черты впечатлительности и сердечной доброты, явившиеся результатом жизни, прожитой по велениям сердца. Я не стану описывать той радости, с которой мы встретились. Теперь не время таким рассказам; но как-нибудь в другой раз мы поговорим о загробных привязанностях, сменяющих привязанности житейские. Скоро нам захотелось взглянуть вновь на землю, которая была нашим приемным отечеством и на которой мы провели так много счастливых и светлых дней. С тех пор мы часто обращали наши взоры к этой светлой точке, которая для нас представляла целый мир; часто мы сравнивали прошлое, как оно сохранилось в наших воспоминаниях, с достигающей до нас на крыльях света действительностью, ревностно воспроизводя события нашей юности. Таким образом, перед нами вновь промелькнули золотые годы нашей первой любви, монастырская беседка, цветущий сад, милые и веселые прогулки в окрестностях Парижа и наши уединенные путешествия вдвоем по полям. Для того, чтобы вернуться к этим годам, нам стоило только перенестись в то место пространства, где лучи света, приходя с земли, доносили к нам именно те картины, которые мы желали видеть.
Рассказ второй
Refluum temporis [3] Обратное течение времени
I
Quaerens. — Твой рассказ, прерванный появлением зари, наполнил мою душу стремлением проникнуть глубже в тайну явлений, о которых шла речь. Подобно тому, как ребенок, увидев лакомый плод, начинает просить его, а отведав, просит еще, так и моя любознательность разгорается все больше и больше, по мере моего ознакомления с парадоксами природы. Могу ли я просить тебя продолжать твой рассказ о впечатлениях загробной жизни?
Читать дальше