Фриза - Без памяти

— Не забывайся, мальчишка, я старше тебя и уж точно не виноват в том, что, — криво улыбнулся, — твоя «сестра» сама интересуется мной.

Стивен согнулся в три погибели, готовясь к прыжку, но девушка положила ладонь ему на спину, призывая успокоиться. Она действительно разглядывала незнакомца с чрезвычайным интересом.

— Это все очень трогательно, Стивен, но не вовремя, — продолжил. — Побег, я так понимаю, больше для неё, чем для тебя? Можешь не отвечать, что бы ты ни сказал, я отвечу, что этого не было в планах. У вас так мало женщин, что я задаюсь вопросом не для того ли он ест её плоть, чтобы стать способным её же осеменить.

Стивен сбросил руку девушки и распрямился:

— Я все просчитал. Ваш белый из города поможет.

— Зиан? Он — мои глаза здесь, если ты не забыл.

— Я готов заплатить.

— Чем же?

Сахгамауит убрал клыки и развел руками:

— Чем пожелаете.

— У тебя нет ничего, что я бы хотел.

— Но будет, так ведь? Ваш отец давно мешает вам идти вперёд, даже сослал сюда. Мы позаботимся о нем, как только шагнем на новую землю. А как проснется Цепион, сможете просить все, что захотите.

Незнакомец поднял брови:

— Неплохо, — согласился. — Но кто гарантирует, что к тому времени я буду жив? Уводить эту женщину перед носом твоего отца будет стоить мне людей. Оплату хочу сейчас.

Стивен озадаченно прикусил губу, лихорадочно сглатывая. Девушка сзади него следила за выражением лиц обоих. Юный сахгамауит затеял побег. Её маленький, черноглазый мальчик захотел бежать от дикарей и взять её с собой. За такое община бы сжарила его на костре, даже не притронувшись к плоти.

Поняв, что ответа не дождется, гость усмехнулся и отшатнувшись, пошёл к лестнице вниз. Стивен поплелся за ним не сразу, сильно сжимая ладони в кулаки. Не мог ничего придумать или дать взамен на её жизнь. Глупый.

— Никакой оплаты не потребуется, — девушка перегнулась через перила лестницы и спрыгнула вниз, не давая незнакомцу дойти до двери. — Только колеса.

Гость проследил за траекторией её прыжка и ещё раз внимательно всмотрелся ей в глаза:

— Хорошо. Грузовик на магистрали за лесом. Каждый первый четверг месяца Зиан возит вашему вождю стройматериалы.

— О каком городе идет речь?

— Узнаешь, если доберешься.

Перед тем как выйти, гость поправил каскетку и кивнул Стивену.

— Сукин сын, — выругался сахгамауит, топнув ногой, — Вонючая падаль!

— Что?

— Ты поняла, да? Он не такой как мы, кости такие тонкие, клыки короткие, глаза почти всегда потухшие. Низшая ступень эволюции, — сплюнул на пол.

Девушка протянула ему руку, призывая к спокойствию. Стивен опустился на колени у её ног, уткнувшись носом в открытую ладонь:

— А как пахнут, это просто отвратительно. Так и хочется разодрать в мясо и сжечь, — зашипел. — Придется привыкнуть. Он занимает высокий пост среди уродцев, будет помогать некоторое время, а когда я захвачу новые земли, отец, наконец, признает во мне вождя. Я смогу делать все, что пожелаю.

— Ты уверен, что хочешь такой славы?

— Да, — тяжело вздохнул. — Не бросай меня одного, сестра. Тот мир он новый, неизведанный. Без тебя я пропаду. Когда-нибудь этот гнев погубит меня. Я просто не смогу с ним совладать, понимаешь?

К сожалению, она понимала.

Через две недели Стивен покинул общину навсегда, а девушка погрузилась в глубокий сон. Она не помнила, сколько времени провела в неведении, как не осознала момента пробуждения. Время превратилось в прямую линию ожидания и действий, отточенных подсознанием до автоматизма. Здесь было одиноко, в этом непонятном континууме неизвестного. Периодически всплывающие образы черноглазого младенца и казавшийся раньше знакомым женский голос вызывали боль и смятение. Стрелки бежали назад, перегоняя друг друга, ломались кости, сжимались мышцы, болело горло. Память стиралась, отсчитывая вновь отведенный ей век, поспешно унося самые старые воспоминания и мысли.

Она нашла себя, стоящей в темном коридоре высотного здания перед тяжелой дверью. Кожа горела, болели уставшие ноги, но она радовалась так, как никогда в жизни, потому что удалось совершить невероятное.

— Я здесь, маленький мальчик.

Сильные руки брата подхватили её и закружили у самого порога, но даже веселый детский смех не мог показать ту глубину чувств, что полыхала внутри их родственного мира. Это было пристрастие, слабость и любовь, но больше чем все это вместе взятое — то был момент свободы.