Фриза - Без памяти

Как кто-то сказал, человек живет не реальностями, а образами, сохраненными в памяти. У Стивена Дайрона было имя, но не было образа. Она не знала, как он говорит, пахнет, какую пищу любит или какие фильмы смотрит (и смотрит ли?). Этот юноша с фотографии был её кровным братом и найдя его, она была готова последовать за ним. В другой город, страну, могилу — не важно. Хотя перед тем как покончить с собой, она бы обязательно заставила страдать его убийц.

Страшно не было. Наверное, потому что люди без прошлого в принципе не испытывали страха. Несколько лет назад она заказала контейнер для вещей, применение и имена которым не могла найти. Сейчас стало немного проще и она частично поняла, что отказалась от телевизора, радио, игрушек, косметики и прочих предметов, среди которых, наверняка, было и что-то принадлежащее брату.

Девушка вышла на балкон и перегнулась через металлическое ограждение, услышав шум мотора. Грузчики в синих костюмах всё утро таскали из квартиры напротив старую мебель. Их хозяйкой была пожилая женщина, с рыжими волосами, которая частенько одевала коралловые бусы. Шум принадлежал черному лакированному автомобилю, заезжающему за ворота кондоминиума. Из него вышел другой сосед, побогаче старушки.

Он был худым, этот парень с верхнего этажа. Не анорексия, но что-то очень похожее. Пожалуй, про такого можно было сказать «борзой», худоба ему шла, как породистой собаке, пересчет рёбер которой считалось нормой. Помимо всего прочего, он был феноменально высок и напоминал фонарный столб, увенчанный черным гнездом, хотя был так же пригоден к труду, как и мужчины погружавшие мебель: сначала перенёс крышку стола, не заботясь о судьбе дорогого костюма, затем три стула, целую стопку досок и какую-то металлическую конструкцию. Доброта жителей этого района удивляла, казалось, все здесь приходились друг другу близкими друзьями, здоровались, помогали, спрашивали совета. Был ли Стивен таким же, когда жил здесь? Знали ли они кого-то из этих людей? Уже не важно.

Она так сильно погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как и водитель вышел на воздух и, стянув с себя пиджак, принялся помогать. Старушка ещё долгое время крутилась рядом, но видимо устала и ушла. Худощавый парень услужливо пропустил её в подъезд, но едва пожилая скрылась, лихо рванул к грузовику. Водитель последовал примеру и закинул кресло в контейнер, как мягкую игрушку. С расстояния трёх этажей было сложно сказать, какие именно эмоции выражало лицо соседа, когда он кинул небрежный взгляд на балкон, но девушке стало не по себе. Она снова почувствовала периодически всплывающую сопричастность. Подсознание говорило, что они уже встречались, были знакомы, но рассудком она понимала, что это лишь один из многих ложных сигналов, подаваемых мозгом. Обманы памяти, парамнезии, как говорил врач, происходили с ней редко, но часто были связаны с объектами, которые девушка просто не могла знать раньше. Так пару раз, она останавливалась рядом с распечатками картин неизвестных художников, объявлений и просто табличек с названием улиц. Порой чувство дежа вю посещало так часто, что хотелось зажмуриться и не открывать глаз — она просто не знала, что делать, когда ощущала это тягучее чувство.

Ежедневная газета говорила обо всем на свете, кроме правды, обещая дождь, ветер и новые жертвы. Последняя страница гласила о пропаже семи девушек в провинции, прилагая фотографии и описание внешних данных вплоть до роста. Прошло три дня с момента их пропажи, родители не стали бить тревогу сразу, так как посчитали это очередным молодежным капризом. В поисках были задействованы все отделения полиции. Отбросив газету, Ханна вышла квартиры и направилась по привычному маршруту к кладовым на нулевом этаже. Маленькие комнатки, один на два, они представляли собой сырые, забытые помещения, куда люди часто складывали то, что оставалось после ремонта, она приходила сюда и вчера вечером, но безрезультатно. Было бы не корректно спрашивать, почему они сами не звонили ей, как делали раньше. Возможно, ожидали определенной реакции, показателя нестабильного эмоционального состояния, слабости. К счастью, из переднего кармана лежащей среди побитой плитки сумки торчал кончик бумаги, обёрнутый красной лентой.

— Мы поможем тебе, Ханна Дайрон, если ты поможешь нам.

Это место навевало тоску. Внутри широкого лесного участка, погрязшего в тумане, скрывалась современная парковка и одноэтажное каменное здание, больше похожее на маленький коттедж, в котором вполне могла разместиться дружная, но ограниченная в финансах семья. «Пандора», закрытый клуб или, как говорили в народе — запретный плод. Ведь многие люди были подвержены зависти, элементарному желанию соответствовать, а ночные клубы со всеми атрибутами — веселой толпой, грохочущей музыкой и стреляющим солнечными зайчиками дискоболом, выполняли функцию буфера между тем, что один хотел получить и тем, что имел. Собираясь в клуб, человек подтверждал свою юность, бодрость, перспективу жизни и чем строже был фейсконтроль, чем умопомрачительней список гостей, чем баснословней цены на напитки, тем больше удовольствия он получал, попадая внутрь. Почти все мало-мальски развитые клубы питались от эго посетителей, но не все знали, что непомерный пафос — совсем не обязательный пункт. Публика в закрытых клубах была разная, посетителей объединяла сложность попадания. Зато уже внутри счастливчиков ждали настоящие богатства. Вся эта система «элитности» прочно сидела в голове людей и укреплялась с каждым новым отказом, которые уже нельзя было назвать редкостью. Пандора не особо афишировалась, у неё не было ни сайта, ни рекламных объявлений по всему городу, но человеку, посвятившему поиску всё своё время, не составило бы труда найти это место. Как показала жизнь, ему бы даже могло посчастливиться зайти внутрь, как некому студенту с факультета журналистики год назад. Оказавшись внутри, он заснял на плёнку «ритуал жертвоприношения», когда двое мужчин и прирученный пёс продолжительно насиловали, расчленяли и ели человеческое тело с женскими половыми признаками. В своём документальном фильме, который, к слову, так и не опубликовали, парень утверждал, что давно подозревал несколько закрытых клубов столицы, чьим символом была коронованная львица, в устойчивой практике сатанизма, доказательством чего и должна была стать запись «древнего Люциферского Ритуала поклонения животным».